Жемчужница (СИ)

Неа ошеломлённо моргнул, словно и помыслить не мог о том, что Алана вообще с ним заговорит, отчего девушка ощутила себя ещё более капризной и избалованной, какой, на самом деле, и не была, но отчего-то заставила так думать и Тики, сияющего как солнце, и старшего Уолкера, чья душа мягко искрилась лишь только рядом с Маной, и смущённо отвернулась, вновь прячась за поеданием рыбы.

И вдруг мужчина издал восхищённый звук, и она неверяще обернулась к нему, с поразившим всё тело трепетом видя широкую улыбку, расцветшую на его обычно угрюмом лице.

— Вот оно как, — оценивающе протянул Неа, закачав головой, и хохотнул. — Как, однако, это интересно! — искренне поделился он с зардевшейся девушкой, совершенно точно не ожидавшей такой яркой улыбки от этого человека.

Она неловко рассмеялась, бросая обескураженный взгляд на Ману, и тот благодарно улыбнулся, словно бы радостный, что они наконец поговорили.

Сражение Канды и Тики продолжалось еще около получаса. Небывалое время, на самом деле, для противника Юу, потому что обычно против него никто не выдерживал и половины этого времени. Однако как бы Микк ни был хорош, тритон ему ни в чем не уступал, и в итоге Мана даже закачал головой.

— Ветер и море… — вздохнул он обеспокоенно, — сколько же они еще будут издеваться друг над другом? Неужто Тики не устал, он же и так успел потратиться! Сколько он тебя до этого по палубе-то гонял?.. — обратился он к брату.

— Так он и устал, — негромко отозвался Неа, сосредоточенно наблюдая за боем и кусая верхнюю губу. — Видишь как напружинился весь, нахмурился… Ему уже надоело.

— Тогда, может, они прекратят? — Мана стал еще обеспокоеннее и обернулся к Алане, из-за слов Неа внимательнее всмотревшейся в фигуру Тики. — Ты можешь попросить своего друга…

Девушка покачала головой.

— Нет, иначе этот идиот заберет меня или расскажет отцу, где я, — огорченно вздохнула она. — Он сказал, уйдет один, если сочтет, что провожатый меня достоин.

— Как ревнивый братец, проверяющий жениха, — закатил глаза Неа. — Верно, Изу?

Сказал он это на имперском, а потому мальчик, ясно дело, ничего не понял, но на собственное имя поднял сияющее лицо к мужчине, и Алана с замиранием сердца проследила, как душа ребёнка трепещет и искрится, здоровая и мощная, полная, видимо, каких-то искренних чистых помыслов, и невероятно красивая в своём свете, но стоило Изу перевести взгляд на девушку, как он дёрнулся, залившись краской, и вновь уставился на затянувшуюся битву Тики с Кандой.

Она горестно вздохнула, на самом деле, ужасно разочарованная таким поворотом событий, потому что двое из белодухих, как оказывалось, её на дух не переносили, хотя сама девушка всем сердцем хотела с ними подружиться (пыталась, но попытки все бы какие-то провальные, манта всех сожри), и вдруг заметила, как плавники на длинной тёмном хвосте Юу трепещут, как грудная клетка у него вздымается чаще, чем обычно, а на губах застыла презрительная ухмылка, переполненная раздражением и усталостью.

— Это будет ничья, — выдохнула Алана, озарённая этим выводом, и облизнулась, обескураженно качнув головой. Да чтобы человек сражался наравне с тритоном, да ещё и с Юу!

Микк был поистине потрясающим человеком, если своими волей и мастерством не уступали ни в чём Канде.

— Почему это? — Неа надул губы и обернулся к ней за объяснениями. Алана чуть улыбнулась (потому что чернота вокруг души мужчины словно бы истончалась и исчезала, открывая яркое сияние) и показала ему на плавники друга.

— Видишь, вон… они подрагивают, — голос у нее самой подрагивал от волнения. — Да и то, что он не ходит на ногах — уже признак. Человеческую форму нужно поддерживать, и хотя это не отнимает так уж много сил — я вот этого почти не замечаю, если он вернул себе хвост — его силы на исходе.

— Надеется выстоять против Тики? — усмешка у Неа была кривая и снисходительная, и Алана даже обиделась бы за друга, не видь она, насколько хорош Микк. — Не выйдет! Этот бьется всегда до последнего вздоха!

— Только непонятно — хорошо это или плохо, — вздохнул со своей стороны Мана. И, заметив, как Изу вслушивается в их речь (ведь он же явно не понимал), обратился к нему, переходя на другой язык: — Малыш, а Тики начинал учить тебя имперскому?

Ребенок в ответ только головой мотнул.

— Господин Тики сказал, что наймет учителя, когда мы приплывем, — жарко покраснев, выдавил он. И тут же добавил: — …и он просил звать его просто по имени.

Неа хохотнул в ответ на это и кивнул, соглашаясь явно с Тики, а не с родным братом.

— Оно и верно, Мана! Зачем мальцу сейчас имперский? — при этом он перешел на то наречие, на котором сейчас мальчик говорил с Маной, и Изу в восторге уставился на него. Кажется, Неа нравился ему немногим меньше Тики. — Ему бы пообвыкнуться, а на эндонском тут уж все говорят.

Парень в ответ на это только безнадежно махнул рукой.