Жемчужница (СИ)

Лави взглянул на него так, словно хотел что-то сказать, но всё никак не мог заставить себя произнести это вслух, и вдруг выдохнул, закатывая глаза:

– Ты так трясёшься за неё, словно она твоя жена, – нарочито недовольно проворчал он, и Тики попытался скрыть довольную улыбку, потому что раз уж тритон сам начал эту тему, то оставить её без ответа было бы невежливо. Лави тем временем пожелав губы и, как только Микк раскрыл рот, неожиданно пробормотал: – Вы даже напоминаете мне иногда родителей, – и Тики удивлённо застыл, совершенно не ожидая такой раскрепощённости от друга, который никогда раньше про свою семью ничего не говорил. – Я даже и подумать не мог, что когда-нибудь начну сравнивать эту безумную ведьму с мамой… – Лави вдруг замолк, встряхнув головой, и упрямо уставился вперёд, всеми силами делая спокойный вид, словно сейчас и не признался в том, что… видит в Алане мать.

Тики ощутил, как в груди у него разлилось тепло от этих слов.

Он улыбнулся, счастливо зажмурившись и сохраняя в себе это удивительное чувство, и мечтательно поделился, не желая смущать друга ещё больше:

– Вообще я… хотел бы этого, – и пояснил, когда Лави непонимающе оглянулся: - Хотел бы сделать её своей женой.

Тритон замер с приоткрытым ртом – как будто снова хотел сказать что-то, но в итоге то ли не успел, то ли передумал. Потому что то, что Тики услышал в следующий момент, ужасно его рассмешило и явно было первым, что пришло Лави в голову.

– Больной ублюдок! – с каким-то мрачным весельем обронил парень и пришпорил своего коня. Тики сделал то же самое, не отставая от него, и тритон, конечно, не подумал успокоиться. – Ты… ты… о океан! Я даже не представляю, как вы можете нормально целоваться, если у нее во рту целый коралловый риф, а ты ее хочешь в жены взять!

Тики завел глаза, стараясь не улыбаться слишком широко и глупо, потому что губы саднило после вчерашних ласк, и решил не говорить другу, что ему очень даже нравится раниться об острые зубки девушки. У нее после всегда потрясающе алый рот, и он готов ласкать ее такую просто вечно.

Может, это и было слегка ненормально, но мужчине было совершенно точно плевать на это. Именно поэтому он только хмыкнул:

– Нормально мы целуемся, чего ты пристал. Твои вот родители как целовались? У Рогза же тоже наверняка были зубы острые.

Лави поджал губы и оскорбленно вскинул подбородок. Как уже давно подметил для себя Тики, это была для него такая характерная черта, которая всегда безошибочно указывала на то, что дальше следовало действовать осторожнее.

Правда, в этот раз щеки парня подозрительно порозовели, а это значило, что дело принимает иной оборот.

Лави зол и смущен, потому что эта острота явно уже давно вертелась у него на языке, но о том, что Тики так просто (и так обидно метко) парирует его выпад, он никогда не думал.

– Заткнись!.. – шикнул парень сердито. – Не смей говорить о них!.. Они…

Тики примирительно поднял руки, призывая парня к спокойствию и чувствуя за собой вину, что напомнил ему о родителях – в этом Лави был невероятно похож на саму Алану: такой же ранимый и трепетный, когда речь заходила о семье.

Мужчина мотнул головой, стараясь подумать о чём-нибудь другом. Например, как сегодня вновь будет царапать губы об острые зубы русалки и как она будет слизывать эту кровь с таким восторгом и счастьем в глазах, словно это был какой-то договор, что заключался между ними, и это было так возбуждающе прекрасно, что Микку хотелось прямо сейчас броситься к девушке и крепко прижать её к себе – до хруста костей, до протестующего писка. Тики хохотнул, предвкушающе зажмурившись, и услышал понимающе-язвительный хмык Лави.

– И всё же, – задумчиво протянул тот, скуксившись. – Ты и правда ненормальный идиот, – с досадой заключил парень, покачав головой. – Ты не шутишь? Правда хочешь её в жёны взять? — подозрительно сощурился он, заставляя Тики усмехнуться.

– Правда хочу, – легко согласился он; с этим соглашаться было легко и приятно.

– И… – Лави задумчиво прищурился, – хочешь просить у царя ее руки?

Микк склонил голову набок, с интересом всматриваясь в лицо друга-родича, и вскинул бровь.

– Хочу. А ты имеешь что-то против?

Тритон скривил губы.

– Я не уверен в твоем успехе, – сказал он с довольно искренним сомнением в голосе. – Он может тебе не позволить. А может… – здесь парень задумался, – а может и позволить.

И это сомнение в его голосе только укрепило Тики в том, что все правильно. Что он все делает верно.

– Это как-то зависит от его настроения? – осторожно поинтересовался мужчина у друга, и тот, бросив на него долгий взгляд, словно хотел увериться в серьезности его намерений, глубоко задумался.

Как-то время ехали они в молчании, но это молчание почти что не тяготило. Микк решил в любом случае попытать счастья, а если он решил – его не могло остановить ничто. И к тому же… Лави определенно хочет помочь ему. Хотя бы советом.

Потому что тоже считает своим другом?

Потому что считает своей семьей?