Жемчужница (СИ)

— Самой старшей была Элайза, — всё же начала девушка, мягко проведя взглядом по шкатулке, — даже и не знаю, что о ней сказать кроме того, что она была замечательной, — растерянно поделилась она, хмыкнув. — Она была мне как мать: я очень любила её и все эти четыреста лет переживала, что её могли убить до того, как убили всех остальных. Я боялась, что она могла даже не знать о том, что… — Алана запнулась и загнанно посмотрела на замершего Вайзли. — Но она знала.

— Что… все погибли?.. — тихо выдохнул юноша — и Алана, не выдержав, снова взяла его за руку. Так ей было легче, намного легче.

Потому что влюбленный в ее племянника Вайзли оказался ей куда ближе, чем влюбленный в своего близнеца Мана, обязательно тесно подружившийся бы с Укрой, будь та жива.

— Не только об этом, — качнула головой девушка. — Еще — о том, что я — единственная, кто выжил.

Об этом они говорили долго. О семье вообще, как выяснилось, можно было говорить без конца, и как так вышло, что Вайзли смог повернуть ее слезливые откровения в положительную сторону, Алана совершенно не представляла.

Но факт оставался фактом.

Алана рассказала ему про Мугзу, с которым хотела дружить, но которого очень боялась, про Рогза, истории о котором юноше слушать, как видно, очень понравилось из-за его прямого родства с Лави, про Люсиль и Линнею, которых считала самыми красивыми русалками в океане, несмотря на то, что к моменту ее появления на свет Люсиль была замужем, а Линнея — сильно больна.

Про кого она только не рассказывала.

А потом Вайзли как-то вскользь обронил, что его мать на самом деле ужасно похожа на высокомерную Тэнью, и девушка всерьез заинтересовалась этим. Они с Лулу Белл почти не общались с того… хм… ознакомительного обеда, но мать Тики показалась ей очень интересной женщиной, да и, по правде говоря, она просто очень хотела заслужить ее одобрение. Не шутливое, а реальное.

Чтобы они знали друг о друге, и чтобы мать Тики сказала, что… что… Алана действительно достойна того, что перепало на ее долю. Что она действительно заслуживает такой семьи, как эта.

Наверное, дело в том, что она не знала собственной матери, а потому теперь ей так важно было одобрение чужой (тем более что Тики и Вайзли явно ее любили — интересно, за что именно больше всего).

Тэнья, однако, несмотря на всё своё высокомерие и наплевательское отношение к белодухим, которых вечно обыгрывала и дурачила, семью любила: Алана помнила, как сестра рассказывала ей про отличия жемчуга от белых камешков, как приносила для проверки на прочность кораллы (и маленькая Алана грызла их все, совершенно не подозревая о том, как нагло её используют), как пела песни, забравшись на самую высокую башню замка — и как развевались её пышные рыжие волосы на ветру. Об этом девушка замершему в любопытстве Вайзли и рассказывала, когда вдруг душераздирающий зевок заставил её прерваться. Она удивлённо посмотрела в окно, ошеломлённо понимая, что на улице уже поздний вечер: небо окрасилось в тёмные цвета, а море тревожно бормотало ночные кошмары.

— Наша мать нас тоже любит, — всё же успокоил её Вайзли, понимающе кивнув и встав на ноги, — и я уверен, что ты ей понравишься. А если всё-таки нет, то Тики её слушать не будет, — рассмеялся он, заставляя Алану обиженно надуться и шутливо-сердито запустить в него тонкую струю из вазы. Юноша тут же зафыркался, вытирая лицо рукавом полой длинной повязки, обмотанной вокруг его головы, и закатил глаза.

— А что ты вообще здесь делал? — как можно спокойнее поинтересовалась девушка, всей душой надеясь, что это не Тики подослал сюда своего братца, чтобы тот проследил за психически неустойчивой русалкой. Вайзли, однако, лишь загадочно усмехнулся, и Алана обречённо выдохнула: — Кто тебя послал?

— С чего ты взяла, что меня кто-то подсылал? — игриво вскинул он брови и широко улыбнулся. — Я сам пришёл. Хотел на тебя посмотреть.

Это совершенно выбило Алану из колеи. Она и так не могла взять в толк, как можно вот так быстро найти с кем-то общий язык (хотя влюбилась же она в Тики за каких-то несколько дней), а тут еще кто-то заинтересовался ею и пришел посмотреть. Действительно ли цель Вайзли была таковой?

— Но зачем тебе это? — девушка подозрительно свела брови к переносице и мотнула головой. Странно было все это, а она только сейчас так подумала.

— Затем, — закатил глаза юноша, откидываясь на спинку своего кресла и как-то устало вздыхая, — что мне было интересно, какую женщину мой брат себе выбрал, естественно, — здесь хмыкнул так, словно этот ответ был очевиднее всего, что есть на свете, и легко добавил: — Он же мой брат, я беспокоюсь.

И вот тут пришла очередь Аланы беспокоиться. Потому что она тут разревелась перед оценивающим ее Вайзли, а потом еще рассказала ему кучу всего ужасного из своей жизни и наверняка показала себя с не самой приятной стороны.

О океан, ну почему она такая идиотка!

-…ну и… как?.. — не сразу осознав, что вжимает голову в плечи, выдавила девушка, отводя глаза и боясь посмотреть на юношу.

Который, манта забери все, улыбался! Почему он улыбается, она же…