Жемчужница (СИ)

Алане было скучно. Настолько невыносимо скучно, что хотелось к морским разбойникам разбить этот идиотский аквариум, больше напоминающий клетку, и плюнуть на всю эту затею с побегом.

Да и разве можно было назвать побегом то, что она сделала? По сути, девушка просто прибилась к проплывающему мимо кораблю и решила немного попутешествовать. А что ещё она должна была делать? Отец запер её в бухте кучу лет назад, а она даже и не знала, что прошло уже столько времени!

Алана начала бояться, что там встретит и свою смерть. От старости. Потому что море запрещало выплывать ей за пределы бухточки, всячески исполняя приказ отца и иногда даже поднимая бурю, чтобы не позволить выйти в открытый океан.

И сейчас ей казалось, что бухта была намного лучше этого ужасно тесного аквариума! Алана недовольно пустила пузыри, скрещивая руки на груди, и раздражённо ударила хвостом по поверхности, поднимая в воздух ворох брызг и обливая водой вошедшего черноволосого парня, которого, кажется, звали Маной.

Ну надо же! Кто-то всё-таки соизволил зайти к ней! На второй, мать вашу, день!

Девушка сощурилась, не считая нужным оборачиваться к человеку, и разозлённо нахмурилась. Когда Тики оставил её вчера здесь, он забыл упомянуть о кое-чём очень важном: как ей позвать их. Понятное дело, спросить она это у него уже не смогла, потому что мужчина до самого сегодняшнего утра не появлялся, а Алане пришлось довольствоваться сушёной рыбкой (вкусной, кстати, рыбкой, ко вкусу которой пришлось немного привыкнуть, потому что русалки рыбье мясо, в основном, употребляли в сыром виде), которую Тики притащил ей через несколько минут после своего ухода, хотя говорил, что сделать это должен был как раз Мана.

А потом девушка весь день, вечер и ночь провела здесь одна.

В тесном аквариуме.

Манта искромсай, как же она была зла!

Мана, вопреки ее домыслам, не только не обозлился на то, что его окатили водой, но еще и извинился за то, что ее надолго оставили одну.

— Просто Тики нужно было увести корабль подальше от бухты, а то море волнуется, — мягко объяснил он, — а теперь он спит, и нам с Неа вдвоем толком никак не уследить за курсом — не знаю уж, как этот пират это делает! — здесь парень расхохотался и взъерошил себе волосы на затылке. — Ты уж прости. Вот Тики выспится — и уделит тебе должное внимание, а то он просто с ног валился вчера!

Алана нахмурилась в задумчивости, не зная, отчего тут валиться с ног. Плыли они и правда быстро, но это была явно больше заслуга команды, чем капитана, которым Тики, как видно, был.

Человек по имени Тики. Он был чист душой, но Алана относилась к нему недоверчиво, слишком уж пламенно он говорил о каре, которая могла постигнуть виновника смертей сирен.

Слишком пламенно — а потому веры ему и не было. Алана не принимала убийств, ее это пугало, злило и угнетало. Она видела, как полыхает душа Тики, но это было… слишком яркое сияние, почти ослепляющее.

Душа Маны тоже сияла, но мягче и приглушеннее, словно это говорило о ласковом нраве парня. И Мана действительно оказался мягок. Он долго извинялся, интересовался культурой народа Аланы, предложил ей свои книги и спросил, не голодна ли она, потому что свежая рыба теперь тоже есть.

— Я могу предложить тебе что-нибудь и из нашего рациона, — неловко улыбнулся парень, — но совершенно не представляю, честно говоря, как относятся русалки к яблокам и копченому мясу.

Девушка навалилась на борт аквариума, ужасно желая развалиться где-нибудь на камушке и погреться на солнце, но у неё была лишь морская вода и тесные четыре стенки, с каждой минутой всё больше давящие на виски. Она задумчиво вздохнула, вновь принявшись рассматривать душу Маны, чтобы успокоиться, и улыбнулась.

— Я не против яблок, — призналась Алана, вспомнив, как Элайза, старшая сестра, великая любительница приключений и путешествий, однажды угостила её яблоками, красными-красными, словно пламенный закат, и как ей ужасно понравились эти фрукты. Элайза вообще много чего приносила из своих прогулок: статуэтки, которыми Индина любила выставлять свою комнату, украшения, которые с восторгом надевала Люсиль-красавица, зеркала и изумительные гребни, которые утаскивала к себе эгоистичная Тэнья, даже тонкие арфы, сразу оказывавшиеся в руках музыкальных Укры и Ялда, и мечи с кинжалами, тотчас же забираемые Ромом, обожающим оружие.

Алана прикрыла глаза и почувствовала, как на губах застыла лёгкая улыбка — прекрасное же было время, когда вся семья была в сборе.

Мана обрадованно закивал, невероятно милый и чем-то даже напоминающий Элайзу — такой же черноволосый и кудрявый, такой же мягкий и ласковый, и вытащил из кармана легких широких штанов яблоко.

Это яблоко Алана приняла с опаской. Оно было какое-то совсем другое… Желтое. Мана, однако, протягивал его очень уверенно, словно точно знал, что это именно яблоко, а не что-то иное.

— Оно какое-то странное, — не преминула заметить девушка, покрутив лакомство в руках, и в ответ на это парень вскинул брови в легком недоумении. — Разве яблоки не должны быть красными?