Жемчужница (СИ)

— Значит, с мозгами у Маны проблема, — перебил ее Тики сердито, обрабатывая ей вторую ногу и мягко поглаживая ту ранку, которая осталась от вонзенного в ее хвост Шаном ножа. — Вроде умный, но дурак.

Алана засмеялась, чувствуя себя вдруг очень легко и буквально купаясь в этом переживании мужчины, который… словно забылся, поглаживая след на ее коже и разгоняя по телу теплые волны.

— Ну… это можно исправить, — отсмеявшись заметила она.

— Тогда будешь помогать мне сводить этих дураков, а то я неимоверно устал от их идиотизма, — беззлобно проворчал Тики, заставляя девушку рассмеяться, и прикрыл её ноги по самые бёдра покрывалом, ласково проведя губами по виску Аланы, отчего она замерла и блаженно прикрыла веки, чувствуя себя непередаваемо спокойно. И — жаждуще.

Мужчина осторожно, как-то невесомо погладил пальцами её руку и нанёс на пораненную ладонь мазь, касаясь кожи так нежно-нежно, так трепетно и даже слегка щекотно в этой порхающей невесомости, что девушка едва не расплавилась, не растаяла от его прикосновений.

Интересно, будет ли так прикасаться к ней Линк? Будет ли он также ласков и мягок? Будет ли вызывать такое же желание прижаться к нему, тереться об него, отдаться ему?

Когда Тики закончил перевязывать все раны, не переставая её поглаживать то по плечам, то по локтям, то по ладоням, Алана поняла, что ей, манта всех сожри, уже мозги от накативших чувств отшибло — она чувствовала себя такой разнеженной, такой трепещущей и такой словно бы наполненной воздухом, что от любого дуновения ветерка можно было взлететь.

— Слушай, — вдруг начал Микк, уложил её на кровать, предварительно взбив подушку, и улыбнулся самым уголком губ, стоило девушке лениво раскрыть веки и воззриться на него из-под ресниц. — А что там с твоим женихом? — неловко поинтересовался он и сразу же мотнул головой, словно спросил что-то неправильное. — Просто он оставил тебя, и меня это уже очень долго беспокоит, потому что ты была совершенно одна, а он как бы твой жених и всё такое… — поспешно забормотал мужчина и сразу же замолк, смущённо скривив губы.

— Линк, Говард Линк, — Алана улыбнулась и ощутила, как запылали щеки, потому что… потому что это сразу разбудило в ней воспоминание о том, как Тики предложил ей выйти за него замуж. — И он мне не жених, — выдохнула она, замечая, как неуловимо меняется лицо сидящего рядом с ней мужчине, словно светлея.

Он… беспокоился об этом? Ревновал?

О, великий океан!..

— Но ведь ты же… — Тики запнулся и замер, прикусывая губу, как если бы давил шальную улыбку, и Алана чуть прищурилась — его душа засияла, яркая и сильная, частью которой хотелось стать. — Ведь ты говорила о нем как о…

— Он — кандидат, — мягко пояснила девушка, опасаясь спугнуть это тепло, это удивительное одухотворение в мужчине. — Он приплывал свататься ко мне, но… уплыл без ответа.

Пальцы Тики дрогнули (мужчина чуть не выронил пузырек с мазью, который в этот момент закручивал крышкой), и он одарил ее полным какого-то лихорадочного недоверия взглядом. Словно… словно еще немного — и предложит ей стать его женой еще раз.

Алане показалось, задай он ей этот вопрос снова — она не мямлила и не медлила бы ни секунды.

Однако Тики перестал сверкать глазами быстро — словно бы притушил себя изнутри, посадил на цепь. Алане даже показалось, его душа как-то потухла, свет стал спокойнее и тусклее.

— Просто отец, скорее всего, выдаст меня за него — потому что больше не за кого, — выдохнула девушка совсем тихо, потому что… потому что буквально чувствовала другой вопрос — не высказанный вслух, но явно имеющий место. — Не ответила же я Говарду потому что… у нас очень разное отношение к людям. Он не любит людей, мечтает истребить их всех и… Он же не видит, — Алана глубоко вздохнула, приподнимаясь на локтях и следя за тем, как мужчина, пряча глаза, складывает лекарства в саквояж. — Не видит ваши души.

Тики метнул на неё взгляд, полный какого-то странного желания, и в итоге сипло спросил:

— Это потому что ты… царевна?

Алана неохотно кивнула, жалея, что сама не сказала об этом вчера, когда Мари заикнулся о Сцилле и Харибде, потому что необходимо было объяснить бедным морякам, что погоня за ними из-за бешеной царской дочки, которой надоело сидеть в одиночестве и слушать, как волны доносят предсмертные крики погибающих сирен.

— Крылатки стали царской семьей потому, что наша кровь — это яд, а живём мы дольше всех из морского народа, — улыбнулась девушка, прикрыв веки и чувствуя, как, затаив дыхание, Тики присаживается рядом. — Наши слёзы даруют долголетие, отчего и живём так много, — вздохнула она, устроившись на кровати удобнее, и откинулась на подушки. — Но лишь люди с чистыми душами способны испить наших слёз и остаться в живых.

Микк сглотнул, выдохнув как-то ужасно интимно в окутавшей их тишине, и коснулся её головы, принявшись мягко поглаживать по щеке.

— Почему? — шепнул он ей на ухо, разгоняя по телу горячий огонь и стадо мелких мурашек.

Алана не посмела открыть глаза.

Ей казалось, что если она увидит его лицо, его улыбку, его взгляд, то утонет во всём этом.