Жемчужное ожерелье

— Господин, эта кобыла не простая, а из рода дивов. И ее детеныша уносит никто иной, как див. Людям трудно тягаться с дивами, человек перед этим чудовищем — маленькая букашка. Еще ни одна нога не ступала в их обитель. Так что лучше не предпринимать ничего в том деле, в котором замешаны дивы.

Вернувшись домой с этой недоброй вестью, бай стал наставлять сына:

— Послушай моего совета, сынок. Выбрось из головы мысли о жеребенке. Не принимай близко к сердцу эту пропажу. Если тебе нужен жеребенок, я могу тебе достать гораздо лучшего.

Но сколько бы бай ни утешал сына, ни отговаривал, сколько бы ни старался отвлечь его от рискованной затеи и ни стращал чудовищами, все же Джурахон никак не отступал от своего: любовь к тому жеребенку, желание во что бы то ни стало отыскать его завладели всем его существом. Джурахон не страшился могучих грозных дивов, не пугали его опасности и трудности дороги. И поэтому он сказал отцу:

— Дорогой отец, не надо мне говорить таких слов. Ни страхами, ни посулами меня не возьмешь. Не прельщают меня также никакие богатства. А нуждаюсь я в вашем отцовском благословении. Отпустите меня в чистое поле. Ведь все равно, пока не отыщу жеребенка, не успокоится моя душа.

Бай-отец в конце концов вынужден был дать свое родительское согласие. Велел он старшим сыновьям сопровождать Джурахона. Перед отправлением в путь бай сказал им такие напутственные слова:

— Предостерегайте от опасности своего меньшего брата. Попытайтесь сделать все, чтобы он вернулся назад, наговорите ему всяких страхов-ужасов. А коль и из этого ничего не выйдет, то, не покидая его, следуйте с ним дальше, пока он сам, наконец, не раскается в задуманном, а после возвращайтесь все вместе домой.

Снабдив сыновей всеми необходимыми припасами и снаряжением, бай проводил их до самой окраины кишлака и с грустью распрощался. Сыновья пожелали отцу всего доброго и продолжили свой путь. Шли они до самого вечера и в одном месте расположились на ночлег. На следующий день они снова шагали в неведомую даль. По пути оба старших брата все больше говорили об опасностях, подстерегающих путников в подобных странствиях, устрашали Джурахона рассказами о джиннах и драконах. Однако Джурахон ничуть не поддавался страху и удивлял братьев своим бесстрашием.

— Послушайте-ка меня, братья, — как-то, не выдержав, сказал им Джурахон. — Что-то не пойму я вас: то ли вы следуете со мной как мои спутники, то ли вышли в путь, чтобы попугать меня всякими страхами? Если вы и в самом деле приставлены ко мне, чтобы посеять боязнь и сбить меня с избранного пути, все это напрасно; лучше было бы остаться вам на том месте, где попрощался отец. И сейчас это еще не поздно сделать, я могу вас проводить назад.

— Что ты, что ты, братец, — ответили ему Саибхон и Султанхон. — Если мы и говорили тебе что-то не так, то поверь, это было сказано совершенно бескорыстно, для твоего же благополучия. А о чем-нибудь плохом и не думай. Мы всем сердцем всегда с тобой. Куда б ни пошел, мы не покинем тебя, будем рядом.

И трое братьев продолжили свой путь. К вечеру устроили привал. В глухую полночь Джурахон тихо поднялся с места и ушел в степь один: он явно почувствовал, что его братья не очень-то склонны продолжать странствие. «Будь что будет, — сказал Джурахон себе. — И один в поле воин».

Пусть он идет себе дальше, а что же со старшими братьями?

Проснувшись утром рано, они видят — нет Джурахона. Взволновались братья, в отчаянии стали посыпать голову пеплом — что же они теперь скажут об этом отцу-баю?! Отыскав чуть заметный след, Саибхон и Султанхон пошли по нему.

Пусть они идут по степи, а теперь речь о Джурахоне.

Долго ли, коротко ли шел Джурахон, и вот пришел к одному месту, где на развилке дорог лежал огромный камень. На нем была надпись: «Направо — счастливый путь, посередине — безвестный путь, путь налево — опасный путь». Прочитав эту надпись, Джурахон всю ночь думал про себя: «Даже если братья разыщут меня, то все равно наши пути разойдутся, нам вместе не идти. Итак, решено, я выбираю третий путь, не сулящий ничего хорошего. Мне кажется, что все мои поиски, загадки разрешатся именно на этом пути».