Жемчужный узел (СИ)

— Ты же не собираешься пойти на попятную? — сначала Лизавета подумала, что это говорит ей внутренний голос, но нет: решающий вопрос задал Лад, сам не зная, на что подписывается.

— Нет, — она встряхнулась. — Конечно, нет. Но ты же знаешь: рассказать правду бывает очень непросто.

— Ты теперь каждый день будешь мне это припоминать?

— Да, — с этим ответом Лизавета не медлила. — Потому что предательство не должно оставаться безнаказанным, даже для бессмертных водяных с очаровательными улыбками.

— Так ты считаешь, что у меня очарова…

— Я хочу, чтобы ты забрал меня под воду.

О, она выбрала наилучший момент. Было что-то чудовищно приятное в том, чтобы наблюдать, как самодовольна улыбка сползает с Ладова лица, сменяясь ошарашенным выражением.

— Что ты сказала?

— Ты слышал. Но что самое ужасное, ты пообещал мне это исполнить.

Вот так, вонзить нож в самое сердце и провернуть, чтобы было больнее. Всё так же, как он сделал с ней.

— Ты не понимаешь, о чём просишь.

— Тогда объясни мне.

— Хорошо, — Лад помедлил с мгновение. — Что ты знаешь о Нави?

09

Ей следовало догадаться. Вспомнить все сказки, которые ей читала в детстве нянюшка, и байки, что отец привозил из поездок. Это же было не сложно, правда? Подумать о том, что водяными обычно становились умершие люди и догадаться, что это значит?

Но Лизавета не подумала, и потому замерла, огорошенная, стоило Ладу спросить, что она знает о Нави. Потому что всё, что она знала, сводилось к простейшей истине: Навь — это царство мёртвых, и живым туда путь заказан. Да, и она только что взяла с водяного обещание её туда утащить.

— Вижу, кое-что знаешь, — заметил Лад, и теперь уже он выглядел злорадствующим. — Теперь ты поняла свою ошибку?

Она отказывалась признать это вслух, но да, поняла. Не было ничего трудного или невозможного в том, чтобы утянуть глупую маленькую купчиху в Навь — вот только, видите ли, для этого ей пришлось бы умереть.

— Хм. Значит, ты меня убьёшь? — Лизавета смогла сказать это вот так просто лишь потому, что до конца не поверила в происходящее.

И каково же было её облегчение, когда усмешка на лице Лада стремительно сменилась изумлением, а сам он выпалил:

— Что?! Матерь-Природа, нет, конечно же!

Кажется, Лизавета охнула. Или ойкнула, она сама уже была ни в чём не уверена. Вся её жизнь за прошедшие полдня превратилась то ли в зыбкий песок, то ли в палку, переброшенную над зияющей пропастью.

— Ладно, — она сглотнула. — Ладно, видимо, я знаю о Нави меньше, чем следовало, потому что по моей памяти это то место, где оказываются все мёртвые души, а значит, чтобы попасть туда, нужно… ну, скончаться.

— О, — Лад такой трактовке только удивился. — Я и забыл, насколько странной может быть людская религия. И что, вы прям в это верите?

— Нет. Мы верим, что после смерти все попадают на суд к Богу-Отцу, и он решает, куда ты отправишься: на небеса за наградой или в подземье, где тебе воздастся за все грехи.

— И что из этого Навь?

— Ничего. В Навь верят только крестьяне, которые… — Лизавета запнулась. — Которые также верят в существование леших и водяных.

Лад просто не мог не улыбнуться. Она же поморщилась, чувствуя себя всё более глупо. Надо же, пришла сюда такая вся из себя решительная, собиралась карать и диктовать свои условия — а теперь стоит в полном недоумении, гадая, до чего умудрилась договориться.

— Похоже вам, городским, есть чему у этих крестьян поучиться.

— Похоже, — Лизавете старалась говорить как можно более равнодушно. — Так ты объяснишь, что тогда имел в виду, говоря о Нави?

Он кивнул.

— Но разговор будет долгим, так что садись.

Эта сцена напомнила Лизавете её первый день в деревне. Они с Ладом тоже сидели на берегу озера, презрев любые приличия. Их плечи едва не задевали друг друга — иногда ветер колыхал рукав его рубашки так, что она чувствовала касание грубой ткани, но почти не обращала на это внимания.

Тогда Лизавета ещё не была влюблена, сейчас — уже не была, и ей хотелось верить, что близость Лада окажется такой же незначительной, как и прежде. Но этого, конечно же, не случилось. Ей достаточно было ощутить исходившее от него тепло, почти задеть его ногу коленом, когда садилась, и вот Лизавета уже позорно краснела и ёрзала, пытаясь отодвинуться не слишком далеко, но и не близко. Лад, к его чести, не произносил ни слова.

— Говори, — говори, наконец, нетерпеливо произнесла она, словно промедление произошло не по её вине. — Какую ошибку я, по-твоему, совершила?

— Помимо того, что забыла — под водой нельзя дышать?

Лизавета поглядела на него с недоверием. Он выглядел как человек, Инга и Ольга тоже, так что ей и в голову не могло прийти, что они могут дышать как-то иначе, чем люди. Или вообще не дышать, если на то пошло.

— Ты ведь шутишь?

— Не-а, — Лад покачал головой, явно наслаждаясь произведённым впечатлением. — Учитывая, что в своём миленьком плане ты забыла уточнить, что исполнение желание должно быть для тебя несмертельным, я и впрямь мог бы убить тебя, как ты недавно сказала.

— Но ты этого не сделаешь, я уже поняла. Нечего меня пугать.