Жемчужный узел (СИ)

Всё было именно так, как пугал Лад. Пускай она думала, что привыкла к холодной воде, но это оказалось неправдой — стоило нырнуть, и мороз ужалил всё тело иголками. Жидкость хлынула всюду, веки непроизвольно зажмурились, пальцы сжались сильнее. Горло и грудь сдавило — воздуха отчаянно не хватало, но она держалась, сцепив зубы и помня о том, что стоит открыть рот, и…

Она всё же вдохнула и с удивлением обнаружила, что под водой можно расплакаться. Для этого нужно только достаточно боли и страха.

А Лизавета боялась. Она вдруг поняла, что всё это взаправду, что она и впрямь почти умирает, что ещё чуть-чуть — и воздух в её груди весь обратится водой, и тело неотвратимо пойдёт ко дну. Мысли этой хватило, чтобы затрепыхаться, попытаться вырваться, выплыть.

Лад держал крепко. Озеро не собиралось её отпускать.

Сама же Лизавета слабела. Руки уже перестали слушаться, повисли безвольными плавниками. Голова опустилась к Ладу на грудь, глаза слегка приоткрылись. Сквозь мутную воду она увидела вьющиеся тени водорослей и отсветы солнца, казавшиеся тут чем-то мистическим, невозможным. Но потом и они, и всё остальное вокруг обратилось во тьму.

11

Лизавета вскочила, тяжело дыша. На мгновение её лёгкие сжались, будто стремясь избавиться от воды, но вместо этого наполнились благословенным воздухом. Она замерла — лишь грудь поднималась и опускалась, сначала пугающе быстро, но затем всё медленнее, успокаиваясь.

— Ага, всё-таки выжила.

Вздрогнув, Лизавета резко повернула голову вправо. У широкой постели на простом деревянном стуле с книгой в руках сидела Инга. Постное выражение её лица прямо говорило: «Меня заставили присматривать за тобой, и это было самое скучное занятие в моей жизни».

— Доброе… утро, — не зная, что сказать, ляпнула Лизавета.

— День, — сухо поправила Инга. — Привыкай: под водой довольно темно.

«Под водой», — повторила про себя Лизавета, словно надеясь, что это поможет уверовать во случившееся. Несмотря на хождение по воде, чужие слова и ещё до ужасного яркие воспоминания об утоплении, часть её всё ещё твердила: это просто сон, долгий, кошмарный сон.

— Мы правда под водой? — чувствуя себя очень глупо, переспросила она.

Инга предсказуемо закатила глаза.

— А где, по-твоему, нам ещё жить? Мавкам, знаешь ли, жильё на поверхности выдавать не спешат.

Так вот, кто она. Лизавета по незнанию мысленно окрестила Ингу с Ольгой русалками, хотя те и не были похожи ни на какие из сказочных образов. В них не было неземной красоты — хотя неземного с лихвой хватало, они не очаровывали людей чудесными голосами, они вовсе не пели. В полумраке, когда на лица ложились тени, Инга могла даже показаться пугающей с её слишком светлой кожей и странными, глядящими в душу глазами.

— Ладно, — той, похоже, надоело молчание. — Ты очнулась, ты жива, не падаешь в обморок или что там люди обычно делают. Значит, я могу наконец-то идти…

— Постой!..

Лизавета выпалила это, не подумав. Она была уверена, что Инга лишь отмахнётся от неё, ясно дав понять, что общество наивной девицы не влечёт за собой ничего интересного, — но та остановилась. Лизавета могла лишь предполагать, чем пригрозила ей Ольга, чтобы сделать такой покладистой.

— Ты не могла бы, — сказать следующее оказалось труднее, — не оставлять меня одну?

— Почему? Боишься темноты? — язвительность Инги, похоже, не поддавалась истреблению даже при помощи самых изощрённых наказаний.

— Нет. Просто… я под водой.

— Как и все мы. Но, вообще-то, прямо сейчас ты надёжно от неё защищена. Лад подготовился к твоему прибытию, как бы ему ни хотелось, чтобы ты тихонечко сидела в деревне.

Неизвестно, чего хотела добиться Инга, но на Лизавету ей слова подействовали, как яркий цветок на осу. Она вдруг распрямилась, поджала губы, посмотрела уже не растерянно, а решительно, исподлобья.

— Я понимаю, что ты прекрасно себя здесь чувствуешь. Но я оказалась в таком положении впервые и, мне кажется, могу чувствовать себя здесь неуютно.

Впервые в глазах Инги забрезжила толика интереса.

— Можешь, — неожиданно согласилась она. — Я в свои первые дни тоже испытывала… неудобство. Темно, тихо, заняться нечем. Даже читать начала.

Она подняла руку, в который держала небольшой томик. Только сейчас Лизавета смогла прочесть его название:

— «Тристан и Изольда»? — она не поверила своим глазам.

Инга посмотрела на книгу так, словно видела её впервые.

— Да. А что?

Лизавета замялась. Не могла же она сказать Инге, что не ожидала, что такая легкомысленная и даже грубоватая девица сможет понять эту нежную и, страшно сказать, чувственную историю любви! Не могла — но Инга, похоже, прочла всё по её лицу.

— Думала, мы тут все деревенщины, которые два слова связать не могут?

— Нет! — и это было правдой: Лизавета не то, чтобы задумывалась об обучении грамоте крестьянских детей. — Просто не представляла тебя с таким романом в руках.

— Что ж, за правду спасибо, — Инга усмехнулась. — А вообще, ты не смотри, как я выгляжу. На самом деле мне далеко не пятнадцать лет.