Жена

Дэвид не понимал, что в первые годы у нас с Джо все было не просто в порядке; нам было весело. Я радовалась хорошим отзывам. У меня обнаружился тайный талант, и секретность удваивала удовольствие. Джо был ко мне добр, он действительно любил меня, а поскольку в самом начале написания каждого романа мы общались очень тесно, ему могло и вправду казаться, что он – автор, причем единственный. Он, наверное, нашел способ убедить себя в этом, потому что если бы он этого не сделал, его жизнь стала бы невыносимой. Позже были ночи, когда он бродил по дому, курил и сокрушался: «Как же мне совестно, что мы все это затеяли». Но он никогда не называл «это» по имени, всегда говорил косвенно, как будто в нашем доме стояли жучки, и в итоге мне приходилось его успокаивать, а потом я сама забывала, что это меня надо утешать, не его.

Короче, у нас наладился распорядок, это случилось вроде бы постепенно, а вроде и быстро, и через некоторое время уже не казалось странным; вместе мы просидели в этих комнатах много лет – я за печатной машинкой, он на кровати. Позже я пересела за «мак» с его маленьким смайликом на экране, а Джо – за тренажер в отчаянной попытке накачать оплывший пресс.

А потом пошли трещинки. Он начал изменять, причем в открытую; пресс он качал не для меня, а для других женщин. Измены начались скоро, почти сразу после выхода первой книги; я знала о них и не верила, потому что, когда думала о том, что для него сделала, мне казалось, должна быть какая-то взаимность.

И тем не менее, вот список любовниц Джо (частичный):

Наша няня Мелинда.

Проститутка Бренда.

Несколько женщин с литературных чтений (по всей стране).

Мерри Чеслин.

Две пиарщицы, обеих звали Дженнифер (вот так совпадение).

Увлеченная читательница, написавшая ему письмо, а потом приехавшая издалека специально, чтобы с ним встретиться.

Девушка из бакалейной лавки в Китайском квартале.

Продюсерша экранизации «Сверхурочных» – провального фильма 1976 года с Джеймсом Кааном и Жаклин Биссет.

Я старалась не обращать внимания. Мне ни разу не пришло в голову сказать: контролируй свои позывы. Считай, что это твоя часть сделки.

Контролируй свои позывы. Но разве мужчины на это способны? А может, способны, но мы просто не требуем этого от них? Я пыталась заставить Джо раз в несколько лет, вызывала на откровенный разговор, требовала, но он отвечал туманно, извинялся, а то и все отрицал, настаивал, что я все выдумала, и тогда я решала, что лучше вообще эту тему не форсировать. Что, если он меня бросит? Этого-то я точно не хотела, так зачем терзать его, если он неспособен измениться?

– Заведи любовника, – предложила моя подруга Лора – та после развода спала со всеми подряд и получала от этого огромное удовольствие, пока не заразилась генитальным герпесом от одного специалиста по городскому планированию. Однако меня мужчины не интересовали; я и с Джо-то еле справлялась.

Большинство мужчин нашего с Джо поколения спали с женщинами, с которыми не состояли в браке; это было своего рода обязательное требование, по крайней мере в молодости. Если ты мужчина и пропадаешь на работе, согнувшись в три погибели над печатной машинкой, тебе нужен отдых, развлечение. К любовницам относились как к пинг-понгу, покеру, купанию в речке. Простите, жены, говорили нам мужья, но вы никогда этого не поймете, поэтому мы даже объяснять не станем. Просто не мешайте нам. Никакого длительного ущерба браку не будет; другое дело, если нам действительно придется себя контролировать, держать наши неуправляемые потребности в узде.

Он делился со мной сюжетами для романов, любопытными сексуальными историями, и мы притворялись, что это просто плод его богатого и беспокойного воображения.

– Что, если у мужа будет роман с молодой продавщицей из бакалейной лавки в Китайском квартале? – говорил он о герое. – У которой он покупает бадьян?

– Хорошо, – кивала я, – расскажи.

И он рассказывал, почему этот герой решался на этот роман и как он себя при этом чувствовал – этот неидеальный мужской персонаж, которого мы придумали; а я потом описывала его без осуждения, выражала все, что он мне рассказал, потоком слов, берущихся непонятно откуда, одному Богу известно откуда – в ответе за эти слова была то ли история моей жизни, то ли мое образование, то ли моя центральная нервная система и доля мозга, отвечающая за воображение. И все это время я сидела за его письменным столом с каменным лицом.

Он сидел на кровати и смотрел, как я печатаю, кивал, слушая быстрый стрекот молоточков, будто слушал джаз. Он так сильно меня любил; его любовь не ослабевала. Я чувствовала его благодарность каждую минуту каждого дня, по крайней мере, первое время. Я действительно была его второй половиной, его лучшей половиной, и все эти годы ни дня не проходило, чтобы я не помнила об этом.