Жена Берсерка

Вот только звериной морды, прорисованной серебром, на лице Харальда в этот раз не оказалось. Кожа светилась сплошь. По непокрытой голове, по косицам текли ручьи света, отливавшего бледно-серым…

Она торопливо шагнула к нему, но наткнулась на край щита, выброшенного вперед и вбок одним из воинов, стоявших рядом.

— Конунг велел не выходить, пока он не позовет, — пробурчал мужик. — К тому же он сам сюда идет.

Харальд и впрямь шагал к ней, но как-то медленно, тяжело. Ноги переставлял приволакивая, покачиваясь.

Раздался второй крик, полный боли — и ярости. Харальд на мгновенье застыл. Развел руки в стороны, почему-то выронил секиру…

И вот эта упавшая секира окончательно испугала Забаву. Все не так, лихорадочно подумала она. То ли колдовства слишком много, то ли место тут такое — но с Харальдом что-то не то.

Она метнула взгляд на воина рядом, исподлобья, приказала:

— Ты… и все вы. Отойдите назад. Я говорить с конунгом.

Воин лишь качнул головой, не двинувшись с места. Край щита по-прежнему перегораживал ей путь.

И сердце у Забавы гулко стукнуло — а затем мир посерел, потеряв краски, которых и без того было немного. Ярко-алым засветился силуэт Свальда. В стороне, на том берегу реки, вдруг появилась маленькая фигура, прорисованная красным — человек, которого она прежде не видела. Хотя стоял он не так далеко, река Рефсна была не слишком широкой…

А Харальд засиял раскалено-синим. И Забаве почему-то вспомнилась Красава, тоже отливавшая синим в тот день, когда все случилось — посередине, внутри красного.

Что-то не так, метнулась судорожная мысль.

— Все назад, — приказала Забава чужим, не своим голосом.

И воин убрал щит — а в следующее мгновенье синий силуэт Харальда оказался уже в паре шагов. Замер, протягивая к ней руки.

— Беги… — неожиданно прохрипел Харальд. Щель распахнувшегося рта оказалась единственным темным местом на его лице — но эту темноту тут же залила слепящая синева.

Прилетел третий крик. Она даже расслышала какие-то слова. Только не поняла, какие, не до этого было.

Харальд покачнулся. Обнять его, быстро подумала Забава. Поцеловать, пусть и при воинах. Может, тогда и пройдет этот морок, эти чары на нем. Как прежде проходило.

Она отшвырнула кинжал, шагнула вперед, наружу, к Харальду. Ощутила вдруг его руки на шее…

Попыталась крикнуть, но не смогла. Пальцы Харальда больно сдавили горло. Потянули, вздергивая ее вверх.

Забава, пытаясь вдохнуть воздуха, вцепилась в его запястья. Знала откуда-то, что сейчас надо бы пальцы крючьями — да ему в глаза, со всей силы…

Но не могла этого сделать, потому что это был он. И он сейчас был не в себе.

Харальд, билось у нее в уме. Харальд.

— Ярл, — завопил кто-то из воинов за ее спиной. — Свальд. Сюда.

За спиной заорали, выкликая его имя — и Свальд обернулся.

Харальд уже дошел до входа, обрамленного толстыми жердями. Голова сияла серебром, высвечивая лица воинов, бывших внутри. Сванхильд, насколько он мог видеть, стояла перед братом.

Но что-то в лицах людей Харальда ему не понравилась. Опять же, Сванхильд стояла как-то не так…

И уже торопливо шагнув к Харальду, Свальд сообразил, что Харальд держал жену за горло. Без шуток, по-настоящему.

В иное время Свальд не стал бы к нему лезть. Каждый имеет право разобраться со своей бабой. Без помех. К тому же жена у Харальда полонянка и бывшая рабыня. Пожелай он, так завтра она снова станет рабыней.

А жизнь рабыни в руках хозяина.

Но без Сванхильд серебро на коже брата могло вообще не погаснуть. Что случится после этого, неизвестно. Однако Харальд ему нужен, и не только из-за Веллинхела. Много чего случилось в последнее время, много чего изменилось. Пусть сейчас что-то пошло не так, скорей всего, из-за того, что творилось на озере — но Сванхильд для Харальда была больше, чем просто баба.

Все эти мысли мелькнули в уме у Свальда в мгновение ока. А затем он услышал, как Харальд прохрипел:

— Беги…

У Забавы перед глазами все уже темнело — даже слепящая синева лица Харальда начала блекнуть.

Ребенок, вдруг вспыхнуло у нее в уме. Ради ребенка…

И она, напрягшись, стоя уже на носках ног, потому что руки Харальда тянули вверх, из последних сил врезала ему по щеке. Благо тот был близко, меньше, чем в шаге.

Целила не в глаза — но пальцы согнула крючьями. Под ногти сразу же набилась его кожа, ледяная, какая-то режущая, колючая.

В бело-синем лице Харальда открылись четыре черных борозды — как раз там, где прошлись ее пальцы. Мгновенно, точно раны, оставшиеся после ножей.

Руки, стискивавшие ее горло, вдруг разжались. Забава, закашлявшись, отступила назад. Но глаз от мужа не отвела.

— Беги, — опять прохрипел Харальд.

И развел руки. Четыре черные борозды на его щеке словно дышали — истончились, став не толще нити, но тут же распухли, каждая расползлась на толщину пальца…

С озера долетел четвертый крик.

А затем раздался глухой звук, и Харальд упал. Перед Забавой вдруг возник алый силуэт. Рявкнул голосом Свальда — и она ощутила его пальцы на своем плече:

— Чего стоишь? Брат велел бежать. Выведите коня для дротнинг.

Это он уже воинам, осознала Забава.