Жена Берсерка

Как найти девку, сумевшую отбиться от него, он придумал еще по дороге, пока топал к своей опочивальне.

Топал, сплевывая кровь на снег.

В Йорингарде было два рабских дома. В одном жили только бабы. Второй делился на две части — и с одной стороны спали рабыни, а с другой рабы.

Он посторожит утром у одного из домов. На следующее утро придет к дверям другого. Но выйти придется затемно, потому что большинство рабынь разбегается по делам, которые им поручены, до рассвета. Лишь малая часть — после.

Два дня, и он найдет ту, что посмела расквасить ему нос. Ради такого дела можно обойтись и без сна — чтобы не проспать эту девку.

А если она ночует не там, откуда он начнет, и успеет узнать о его поисках, что-то поймет, перебежит на следующую ночь в другой рабский дом, надеясь спрятаться от него…

Тогда на второй день он сунет по полмарки серебром старым рабыням, которые присматривают за порядком в домах. И они назовут ему имя беглянки. После чего останется только подойти к Харальду.

Свальд скривился, пощупал опухший нос. Хорош он будет, если кто-то из девок похудей и постройней, которых придется обнимать на входе, саданет по лицу еще раз.

Впрочем, вряд ли кто решится на такое. Особенно, если уже начнет светать. Одет он так, что сразу видно — не простой воин. А те, кто поумней и поглазастей, уже наверняка знают его в лицо. И даже успели разузнать, кто он.

Разве что та, наглая, осмелится.

Свальд растянул губы в кривой улыбке. И, стаскивая с себя рубаху, окровавленную на груди, решил, что начнет с того дома, где живут одни бабы.

Платок с головы был испачкан кровью нартвега.

Неждана нащупала мокрое пятно еще ночью, раздеваясь. Пальцы после него стали липкими.

Но не расстроилась. Радость, которую ощутила, отбившись, все еще кипела внутри.

До утра мокрое пятно высохнет. Завтра она накинет испачканный платок на плечи, для тепла. Укрыв голову другим, с плеч. Он у нее длинный, даже так достанет до пояса.

А кровавое пятно ототрет, когда Красава снова пошлет ее стирать.

Неждана уснула, радостная и довольная собой. Утром проснулась еще до рассвета, по привычке. Лежала, слушая, как поднимаются другие рабыни, убегают по своим делам…

Ее работа начнется, когда проснется Красава. Ну а та, как Неждана уже сообразила, к работе и раннему подъему была непривычна.

Дверь хлопала, рабыни выскакивали наружу. И почему-то то ахали, то охали. Иногда даже повизгивали.

Наверно, подморозило снаружи, дремотно подумала Неждана, поворачиваясь на другой бок. Вот и шумят бабоньки, выскакивая на холод.

В рабском доме было тепло — натопили с вечера, да и надышали за ночь. С этой стороны в Йорингарде житье было лучше, чем у Свенельда. Там спать ей приходилось в сенях. Только в большие морозы хозяева позволяли переночевать в доме. Когда и только что родившихся телят с ягнятами туда затаскивали…

Неждана потянулась на покрывале, одним концом которого укрывалась, и задремала.

Баб постарее и потолще Свальд не трогал — ни к чему.

Ни одна из рабынь, которых он перехватывал у двери и обнимал, притискивая к себе вместе с руками, на ощупь не походила на ту наглую девку.

Несколько баб взвизгнули, но остальные только охали и ахали. Потом поток женщин иссяк. И Свальд решил зайти в рабский дом. Мало ли, вдруг она все-таки там…

Переступив порог, он огляделся.

Когда дичь преследуешь, мелькнуло у него, шуметь не следует. Свальд молча взял с полки светильник, посмотрел влево, вдоль первого от двери длинного прохода между нарами.

И как раз там в проход высунулась голова. Плеснули темные распущенные пряди, свесившись до пола.

Он поморщился, узнав темноволосую девку, которую сам же и подарил Харальду. И которую выпороли как следует за глупую ложь, что та произнесла по указке Рагнхильд. У него было время узнать эту историю…

Девка уставилась на него широко раскрытыми глазами. Она все еще была красива — и Свальд задержал на нее взгляд чуть дольше, чем следовало.

Но тут же напомнил себе, что зарвавшаяся рабыня, чуть было не оставившая его без мужского копья, может прятаться где-то тут. Он повернул направо и двинулся по проходу между нар, удаляясь от темноволосой.

Сон у Красавы теперь был некрепкий, зыбкий, потому что рубцы на спине болели — и всю ночь приходилось ворочаться с боку на бок. Проснулась она от того, что сквозь утреннюю дрему различила шаги.

Кто-то вошел в рабский дом, а не вышел из него. И шаг был мужской, тяжелый. Вошедший остановился у двери, не торопясь идти дальше…

Харальд, заполошно подумала Красава. И тут же вскинулась, высунувшись в проход.

Даже на враз занывшие рубцы не поглядела, самую малость поморщиться себе не позволила. Пусть Харальд видит, что она уже оправилась. Что вот-вот станет такой, какой прежде была.

Но у входа стоял не Харальд, а другой чужанин. Тот самый, что привез ее когда-то сюда, вместе с гадиной Забавкой.

И ведь тоже князь чужанский, мелькнуло у Красавы. Там, в прежнем поместье ярла Харальда, за одним столом с ним сидел. Из таких же серебряных тарелок ел. Опять же, корабль у него есть…

Чужанский князь повернулся к ней спиной и зашагал в другой конец рабского дома.