Жена Берсерка

— Хозяйка, — выкрикнул с дрожью женский голос — на родном наречии Забавы. — Мне больше пойти не к кому — только к тебе. Заступись, если можешь.

— Посмотреть дайте, — потребовала Забава у мужиков, стеной стоявших перед ней.

Те не двинулись. И она просто прыгнула вбок — а потом увидела сложившуюся калачиком женщину. Вставшую на колени и уткнувшуюся лбом в снег. В темном одеянии рабыни…

В следующее мгновение стражники опять обступили, отрезая бабу, сложившуюся в темный комок на снегу. Крысеныш, решив, что с ним играют, тут же запрыгал рядом с мужиками, залаял.

Ненавидь, вдруг вспомнила Забава уроки Харальда. Но не позволяй себе бояться.

И сказала тихим напряженным тоном, вскидывая голову:

— Ярл приказал — не пускать на берег. Вечером — в опочивальню. Тут не берег. Не вечер. Прочь. Я хочу посмотреть.

— Это может быть опасно, Кейлевсдоттир, — проворчал один из стражников, оборачиваясь к ней. — Откуда мы знаем, что у этой рабыни на уме? Я ее в крепости до сегодняшнего дня не видел. Кто она, откуда здесь взялась? А если метнет нож?

— Да и кричит она не пойми что, — не оборачиваясь, заметил другой.

— Я понимаю, что кричит женщина, — по-прежнему напряженно сказала Забава.

И, сообразив, что переубедить стражников, закрывавших ее собой, трудно, а рабыня меж тем лежит в тонкой одежонке на снегу, крикнула на родном наречии:

— Да встань, простудишься. Как тебя зовут?

— Неждана я, — всхлипнули с той стороны стенки из воинов. — Сестре твоей прислуживаю…

И Забаве сразу вспомнилась та рабыня, которую она видела прошлым вечером рядом с Красавой. В памяти разом всплыли все подозрения, что появились у нее после этого. Забава нахмурилась, отгоняя недобрые мысли. Забыть об этом надо. И Харальду верить…

Еще мгновение она раздумывала, как и что сказать — а потом заявила:

— Поднять ее. Если вы бояться — держать руки женщине. Но я хочу с ней говорить.

Рабыню подняли, завернув ей руки за спину и прихватив за локти. Поставили перед Забавой. Она наконец посмотрела ей в лицо.

Девке было лет двадцать пять. На голове серый шерстяной платок, длинные концы которого крест-накрест завязаны под грудью. Из-под него выбиваются пряди — цвета дубовой коры, не такие темные, как у Красавы, посветлей. Глаза серые, отчаянные…

А лицо худое, заморенное. Платок утекает к груди, и в просвете между концами видна длинная истончившаяся шея, с проступившими жилами. Кожа на лбу рассечена — короткой полосой, вокруг которой кожа посинела и опухла. Кровь по лбу размазана…

Забава уже хотела спросить, кого Неждана так боится, что молит заступиться за нее, но спросила почему-то совсем о другом:

— Это Красава тебя так? Я про лоб… неужто рукой так ударила?

— Об нары стукнула, — как-то равнодушно сказала Неждана. И выдохнула умоляюще: — Возьми меня к себе в услужение. Жаловаться на Красаву Кимрятовну не хочу — все же она тебе сестра, а кровь не водица… но если возьмешь, ноги тебе мыть стану, пуще матери родной почитать. Верой и правдой буду служить. Не смотри, что я худая — я крепкая. Надо будет, и тебя на закорках унесу.

Гудню бы сюда, подумала Забава. Спросить у нее, можно ли взять эту девку к себе в услужение. Что вообще позволено жене ярла в том, что касается рабынь?

Нет, про то, что наказывать за нее могут и стражники, Гудню с Тюрой уже говорили. Но вот про остальное…

— А как получилось, что ярл Харальд велел тебе прислуживать Красаве? — спросила наконец Забава.

— Продали меня ему вчера, — глухо ответила Неждана. — Хозяин мой, Свенельд, с раннего утра сюда привез, а ярл Харальд и купил. И сразу же отвел к твоей сестре, приказал ей служить. Сказал — если Красава Кимрятовна хоть раз пожалуется, он меня или выпорет, или по…

Неждана споткнулась на полуслове, отвела взгляд. И Забава похолодела.

Покоя и тихого счастья, что были внутри у нее с прошлой ночи, сразу не стало.

Неужто опять своим делом решил заняться, подумала она со страхом. Баб на куски рвать начал? Или только словом грозит?

А важнее всего, что теперь делать с Нежданой? Без помощи ее оставлять нельзя. Красава, видать, умом тронулась после того, как ее чуть до смерти не запороли — раз девку безответную головой об нары бьет.

Но Неждану в услужение Красаве отдал сам Харальд. И если она поступит по-своему — пойдет против воли мужа.

И так нехорошо, и этак неладно.

Был лишь один выход. И хоть Забаве от этого выхода было не по себе, но девка смотрела с такой мольбой и отчаянием…

— Я пойду, — объявила Забава на наречии Нартвегра, обращаясь уже к стражникам. — Женщина идет со мной.

Она обошла мужиков, как забор — и на этот раз ей не препятствовали, потому что Неждану держали крепкие руки. Зашагала к рабскому дому, где жила Красава, лишь раз оглянувшись.

Стражники шли следом, ведя Неждану.

Крысеныш, уставший молчать, снова запрыгал вокруг. Весело залаял.

— Тихо, — хмуро сказала Забава. Голос ее прозвучал так, что пес растерянно примолк.

Внутри тек холодок. Было не то что страшно — а неуютно. Как-то еще Харальд на все это посмотрит…