Жена и 31 добродетель

– Я уже это слышал. Только вот… думаю, ты будешь молчать… – его язвительная улыбка привела ее в еще больший ужас, и, внезапно, от осознания того, что он задумал, удушливая волна страха заставила ее сердце сжаться в тугой комок.

– Как… как ты можешь! – лепетала она, оглядываясь по сторонам в поисках пути для побега. – Ты не можешь… не можешь…

– Не могу? Чего? – продолжал издеваться он, загоняя ее дальше в угол.

Розалинда тяжело дышала, понимая в какую ловушку загнала саму себя, и стала говорить все подряд, лишь бы остановить приближающуюся катастрофу:

– Ты не смеешь… я не хочу… я буду кричать… ты слуга… ты мерзкий наглый конюх… мне противно приближаться к тебе…

Резкий толчок и звук рвущийся ткани оборвал ее слова, и в следующий момент она уже лежала на подстилке из соломы. Ее глаза на мгновение запечатлели деревянное перекрытие крыши, а потом она ощутила руки на своих оголенных ногах и стала изо всех сил отбиваться, издавая хриплые вымученные звуки.

Она чувствовала, как силы быстро убывают в неравной борьбе с сильным соперником. Ее руки били, не нанося особого вреда, но тем самым растрачивали последнюю энергию. В следующий момент она ощутила возню у себя под юбкой и треск ткани, облегающей ноги. Предприняв последнее усилие, она с криком рванулась вверх, но тяжелая рука накрыла ей рот, а бедра оказались прижатыми сильным телом.

Ее сердце зашлось от страха, неизбежности, неверия. Она чувствовала себя потерянной и одинокой, попавшей в сети своего же характера. Она боялась лишний раз вдохнуть, будто это могло ей как-то помочь выбраться из этих пут.

Все еще предпринимая попытки вырваться, она вздрогнула и простонала от пронзительных ощущений, когда пальцы ворвались в ее естество. Они там хозяйничали, выискивая, расширяя, углубляясь. Затем их заменило твердое и длинное, мужское, решительно заполонившее все пространство. Она вскрикнула от острой боли, и слезы хлынули из ее глаз, когда он начал двигаться внутри нее, добавляя мучений. Она невольно сжала ноги, пытаясь уменьшить боль, но он приподнял ее бедра, пробираясь еще глубже. Всхлипнув, она закрыла глаза, чтобы не видеть его напряженное лицо и почерневший от вожделения взгляд. Он тяжело дышал, наседая на нее все сильнее и стискивая ее ноги так, что они начали дрожать. Убрав руку, закрывающую ее рот, он пробрался ею под корсаж и стал сминать ее грудь, покручивая соски. Она невольно выгнула спину дугой от болезненной и в то же время чувственной остроты ощущений. Убыстряя движения, он судорожно прижал ее к себе еще сильнее, издавая хриплые стоны. Наконец, он дернулся и, вскрикнув, прижался лбом к ее оголенному плечу.

Розалинда лежала на полу, безучастно слушая звуки, которые издавал ее насильник, получающий удовлетворение от свершенного деяния. Ощущения вернулись к ней только тогда, когда она почувствовала, что ей поправили юбки и потянули за руки, приподнимая с пола. Встретившись глазами с Лэндоном, она поспешно вырвалась из его хватки и забилась, подбирая юбки, от него подальше в угол. Все ее тело дрожало, а губы кривились, грозя пропустить прорывающиеся рыдания. Случившееся ей казалось дурным сном, кошмаром. Это просто не могло произойти с ней, Розалиндой Клиффорд, благородной дамой! Она потеряла девственность с конюхом, мерзким слугой, который даже не нравился ей!

Его голос резко и грубо вернул ее к действительности:

– Вот теперь можешь пожаловаться хоть отцу, хоть брату, – конюх завязал штаны и поправил сюртук. – Только их вряд ли обрадует то, как ты лишилась невинности. Ты ведь теперь испорченный товар.

Эти слова, как хлыст, ударили по ее гордости и самолюбию. Слезы безудержным потоком хлынули из ее глаз. Она сжалась в комок и, уронив голову на колени, позволила себе сдаться под наплывом всего произошедшего. Жизнь ей казалась конченной, а судьба несчастной. Никогда, никогда еще она не была так разбита и унижена.

***

Амабель провела день, купаясь в заботе мужа и его влюбленных взглядах. Они никак не могли прекратить касаться друг друга, превратив это в лихорадочную необходимость. Или Роберт плотно прижимал локтем ее руку во время прогулки, или цеплялся за ее пальчики, если им приходилось идти друг за другом, или когда они просто сидели. Лондонские достопримечательности сменялись, памятники архитектуры восхищали, но все внимание они отдавали друг другу, то обмениваясь многообещающими улыбками, то пожирающими взглядами.

В конце концов, напряжение между ними чуть ли не стало искриться, и им срочно пришлось направиться в гостиницу, где они остановились, чтобы, в спешке сорвав одежду, соприкоснуться обнаженной кожей.

Да… Экстаз, наслаждение, свобода… Их мозг лениво улавливал проплывающие мысли, тела отдавались ощущениям, отказываясь возвращаться в реальность. Как же хорошо чувствовать ладонями тело любимого, понимая, что твои ласки доводят его до исступления. Губами дарить удовольствие, граничащее с болью, впитывать вкус и запах, вливать живительный эликсир в вены и артерии, окутывающие плоть своей тугой сетью.