Жена и дети майора милиции

Во время его экзаменов они почти не виделись. К нему подселили молодого громкоголосого абитуриента, и Борис весь день не вылезал из библиотеки. Любка пыталась его зазвать к себе, он так и не видел ее нового жилища. Борис отнекивался: «На новоселье надо приносить подарок, а я, сама знаешь, существую благодаря твоим пирожкам».

Она сама преподнесла ему подарок в честь поступления в аспирантуру — черный кожаный, неимоверной красоты и дороговизны пиджак. Он думал, в свертке пирожки, а там оказался пиджак. Когда он надел его, Любка склонила к плечу голову и сказала:

— Вы похожи друг на друга.

— Кто?

— Пиджак и ты, — и засмеялась тоненько, счастливо. — Вы похожи, как солнце и речка, как новенькие разноцветные мячи.

В сентябре они выбрались в лес. Все вокруг словно плавало в мягком солнечном свете: опадавшие листья, стволы берез и тоненькие нити осенней паутины. Они не задержались здесь, пошли дальше и вышли в настоящий лес. И там Борис нашел большой крепкий белый гриб. Не искал, даже не думал о грибах, и вдруг чуть в стороне от вытоптанной тропинки — такое чудо.

— Выходит, я счастливый, — сказал он, — где другие горелой спички не найдут, я — белый гриб.

Любка с ним согласилась:

— Ты действительно счастливчик. Удача тебя не обходит.

Он потребовал объяснения: где и какая удача его не обошла?

— Хорошо, — ответила Любка, — возьмем ближайший пример. Все похватали свои дипломы — и со всех ног кто куда: кто на юг, кто домой, кто к месту назначения. А ты ни с места, ни туда, ни сюда, застрял. И что? Меня дождался, я вернулась к тебе. Аспирантура, о которой ты не думал, как бы сама на тебя наткнулась.

Так они ходили-бродили, ссорились и мирились до самой ночи. И больше уже в лес не ездили.

Любка исчезла перед Ноябрьскими праздниками. Сказала, что дети с творческими наклонностями готовятся к отчетному экзамену-концерту и времени у нее никакого. А вот сразу после праздников они встретятся и пойдут в «Светлячок». Он не забыл, что это такое? Он помнил и, чтобы она оценила его памятливость, спросил:

— Стюардессы тоже приглашены?

— Мы будем вдвоем, — ответила Любка, — никто нам больше не нужен.

Но не было у них этой встречи. Сразу после праздников на аспирантскую половину общежития пришла ее мать. Без стука открыла дверь и вошла. Борис увидел ее темное лицо, сведенные к переносице брови и сжался, ему показалось, что она его сейчас убьет. Он предложил ей сесть, она не услышала, продолжала стоять и смотреть через его плечо в окно, за которым стояли голые деревья. Потом она скользнула взглядом по его лицу, обвела глазами комнату.

— Я не уговаривать вас пришла, не просить, — голос у нее был глубокий, ровный, — я пришла вам сказать, чтобы вы, не откладывая, быстренько уехали.

Она перевела дыхание и умолкла. Он тоже молчал. Умел выжидать, не торопиться. Любкина мать тяжело задышала, подошла к стулу, ухватилась за спинку. Слезы выступили у нее на глазах, но она с ними справилась.

— Что вы за человек, — сказала, — как вы могли у такой, как моя Любка, взять вещь, которая стоит таких нечеловеческих денег?

Она опустилась на стул, сложила на животе руки, и он понял, чего она ждет. Ждет, когда он откроет шкаф, снимет с вешалки пиджак и скажет: возьмите. Не дождалась. Поднялась и сама открыла дверцы, сама сняла с вешалки, сложила с изнанки плечо в плечо пиджак и спрятала его в сумку.

— Она по квартирам ходит, полы-окна моет от фирмы «Заря», а за пиджак все никак не выплатит.

Он хотел объяснить Любкиной матери, что никогда бы не взял такой пиджак, если бы знал, что приобретен он такой ценой. Любкина мать сама во многом виновата: дочь ее неизвестно где шляется, врет, придумала каких-то детей с творческими наклонностями. А он решил, что это дети богатых родителей, что Любка много зарабатывает, вот и взял подарок. Мать сама во всем виновата, лучше надо было смотреть за дочерью. Но не успел ничего такого сказать. Любкина мать опередила его.

— Я бы этот пиджак у вас не забирала бы. Хоть и дорогой, хоть и невыплаченный, где наше не пропадало. Если вы его принять могли, то пусть бы и носили. Но тогда бы Любка не отстала от вас. А теперь она к вам не подойдет. Она такая. Такого позора она вам не простит.

— Мне? — удивился Борис — А вас она простит?

— Дети не судьи матерям, — ответила Любкина мать и ушла.

Дверь за ней осталась открытой. Борис подошел и запер ее на ключ.

А ночью он уехал. С дороги отправил в институт заявление, что неожиданно заболел и просит дать ему академический отпуск.

За десять лет, что прошли с тех пор, они ни разу не увиделись. Жили в одном городе, но в нем столько миллионов, что можно несколько жизней прожить и не встретиться.

Любка все эти годы жила в центре, где-то работала, замуж не вышла. Говорила: «Если бы у меня была отдельная квартира и пятьдесят тысяч на книжке, у меня завтра был бы образцово-показательный муж». Подруги хихикали. Любка вечно скажет, как вмажет. Подруги всегда ее любили, она никогда не приходила к ним с пустыми руками, всегда у нее было хорошее настроение и ворох новостей.