Жена изменника

Марта решила не ехать в повозке с Пейшенс и детьми, а пройти несколько миль пешком. Она шла весело и быстро, поспевая за размашистым шагом Томаса, ветер обдувал ее голые, без чулок, лодыжки. Она с удовольствием сняла бы и башмаки, если бы не присутствие мужчин. Иногда Уилл пробегал туда-сюда между ними и повозкой, дразня их криками: «Поймайте меня, поймайте, поймайте!» — пока Томас не схватил его в охапку и не взвалил визжащего мальчишку себе на плечо. Некоторое время паренек так и висел, в радостном возбуждении оттого, что сверху ему была видна вся масса людей, неустанно шагающих вперед. Когда они зашли далеко за Лисий ручей и двигались по холму, Томас посадил мальчика обратно к матери и пропустил повозку вперед, а сам сделал знак Марте на минутку остановиться. Повозка покатилась вниз по склону холма, и Пейшенс, обернувшись, внимательно посмотрела на отставших. В ее глазах читались настороженность и молчаливый вопрос.

Томас указал на запад, на излучину реки Конкорд, где образовалась глубокая заводь, густо поросшая рогозом и вайей.

— Через год, — сказал он, — это будет моя земля. Моя и Джона.

От раскинувшейся перед ней красоты и возможностей, которые откроются владельцам такого места, у Марты перехватило горло, и желание, такое же сильное, как отчаяние, сдавило грудь. Встающее солнце осветило маленький водоворот на реке, и, когда Марта повернулась к Томасу, ее лицо тоже озарилось косыми лучами. Ей никогда не приходилось видеть человека, который мог стоять так спокойно и в то же время так непоколебимо неподвижно. Полное отсутствие движения могло обмануть любого, кто счел бы мирно стоящего высокого и угловатого валлийца человеком совсем не опасным.

Во всем, что делал Томас, проявлялись четкость и экономия движений, он никогда не прикладывал усилий больших, чем требовалось, давая возможность движущей силе инструмента и силе тяжести сдвигать камни и комья земли.

Но однажды Марта видела, как по просьбе соседа, у которого не было ружья, чтобы застрелить вола, Томас так ударил молотком по голове животного, что потом мозги были обнаружены у вола в горле. И все же, несмотря на редкостную природную силу, Томаса еще ни разу не назвали лучшим косцом.

Каждый мужчина в Биллерике (если у него уже росли усы и борода) выходил на покос, надеясь при этом, что именно он будет тем, кто последним останется стоять на полностью скошенном поле. Как правило, люди работали целый день и половину ночи, и сенокос превращался в отчаянное соревнование, даже битву. Мужчины с азартом срезали траву, и она ложилась на поле узорами, расходящимися все шире и шире. Работа шла без перерыва, разве что иногда мужчины делали глоток воды или съедали краюшку хлеба, пока наконец не бросали в изнеможении косу. Постепенно, один за другим, они покидали поле, и в конце концов оставался только один — король-косарь, принц срезанной травы, который гордо стоял на земле, усеянной скошенными стеблями.

Его будут чествовать и мужчины, и женщины, ему преподнесут лучший кусок мяса и кружку лучшего эля, у него будут спрашивать совета, его станут выделять среди прочих, слушаться и превозносить. Последние три года подряд пальма первенства доставалась горожанину по имени Эзра Блэк. Глядя на Томаса в свете восходящего солнца, Марта инстинктивно поняла, что он-то никогда не стремился к победе, потому что ему нечего было доказывать этим биллерикским фермерам. Он просто косил, чтобы собрать достаточное количество травы, а соревноваться предоставлял тем, чья репутация и самомнение зависели от такого ничтожного и нелепого ритуала.

Через полчаса на краю поля Марта с Томасом присоединились к основной группе горожан, и, когда было дано благословение преподобного Гастингса, мужчины приступили к покосу. Они двигались на северо-запад, их косы с длинными ручками размеренно раскачивались, описывая широкий полукруг, и среди высокой травы начали появляться рядки прокосов. Стебли, все еще влажные и цепляющиеся друг за друга от утренней росы, ложились беспорядочным орнаментом, с каждым часом меняя цвет от темно-зеленого до желтовато-коричневого. Женщины и дети, некоторые не старше Джоанны, шли сзади, вороша траву граблями, укладывая ее в валки, чтобы лучше сохла на солнце. В поле работали сорок с небольшим человек. Были скошены почти пять акров, когда прозвучал барабан, призывая к полуденной трапезе — хлебу с мясом, которые запивались холодной речной водой.

Еще раньше Пейшенс, ткнув Марту острым локтем в бок, кивнула в сторону Эзры Блэка и сообщила:

— Он еще не женат, кузина, а пора бы ему жениться, иначе о нем будут плохо говорить.