Жена Хана

Веки слегка дрогнули и тонкие губы скривила усмешка.

— Попросила Тамерлана…как интересно звучит. Мой внук выполнил твою просьбу?

— Да…выполнил. Генрих живет в комнате Эрдэнэ. Он не в клетке. Если хотите вечером я принесу его к вам. Мне кажется он очень тоскует.

А сама поставила поднос на прикроватную тумбочку и пододвинула стул к постели. Наклонилась, чтобы снять с Батыра кислородную маску и тут он схватил меня за руку, его глаза распахнулись и черные угли обожгли меня так сильно, что я невольно вздрогнула.

— Вблизи ты еще красивее. Понимаю почему мой внук сошел из-за тебя с ума. Никогда не видел ничего подобного твоим глазам и волосам. Они как ненастоящие.

Тронул мой локон, потер в пальцах, а потом сильно за него дернул, заставив меня наклониться еще ниже.

— Думаешь сорвала джек-пот? Охомутала такого жуткого зверя, как мой внук навсегда?

Тяжело дыша, смотрела в старческие глаза, в лицо с морщинами и пигментными пятнами. Вблизи он казался не таким уж и изможденным, его глаза были молодыми, цепкими и страшными. Теперь я понимала в кого у Тамерлана такой тяжелый и мрачный взгляд.

— Я об этом не думаю…, - ответила очень тихо и высвободила воолсы, поправила подушку под головой Батыра. — для меня это не важно.

— А зря…потому что ты его действительно сорвала! Ты держишь моего внука за яйца, да так сильно, что это заметно даже на расстоянии. — перехватил снова мое запястье, — пользуйся этим, бери все, что можешь взять. Страсть недолговечна. Стань большим, чем просто сладкая дырка. Роди ему сына! Иначе это сделает другая!

Я накрыла его ладонь своей ладонью.

— Если Господь даст мне детей от вашего внука я обязательно рожу. Но этого не случится лишь потому что желаете вы или я.

— Этого может не случится даже если ребенок будет у тебя в животе!

— Что вы имеете ввиду?

Не понимая смотрела на старика, чувствуя, как к горлу подкатывает ком горечи. Как будто он знает что-то чего не знаю я.

— То, что очевидно для всех — никто в этом доме и в этой семье не хочет наследников от Тамерлана…включая его самого. Тебя скорее закопают живьем, чем дадут родить.

Мне не нравился этот разговор. Он заставлял меня нервничать, заставлял ощущать какую-то безысходность и шаткость своего положения. Как будто отбрасывал назад к неуверенности и сомнениям. После жаркой ночи в объятиях мужа мне так хотелось думать о хорошем, ощущать это призрачное неуловимое чувство. Как будто моего лица и тела коснулось само солнце.

— Давайте я вас покормлю.

— Я сам!

С трудом приподнялся, и я дала ему в руки ложку, устанавливая переносной столик на кровати. Старик взял ложку, но поднести ее ко рту у него не получилось, рука дрожала, и вся жидкость разливалась обратно в тарелку и на поднос. Какое-то время я смотрела на его усилия, а потом отобрала ложку, зачерпнула бульон и нагло поднесла к губам старика.

— Так будет быстрее.

Посмотрел на меня так, как будто сейчас сожжет в пепел, а потом послушно открыл рот и проглотил бульон.

— Вот так, — я вытерла губы салфеткой и набрала еще одну ложку. — Генрих вчера пел нам песни. И по русским и по-монгольски. Это вы его научили? Как он у вас появился?

Дверь вдруг резко распахнулась, и я увидела одну из теток Хана. Кажется, ее звали Цэцэг. Она застыла, как изваяние в дверях и ее лицо застыло словно в непроницаемой маске. Она смотрела то на своего отца, то на ложку в моей руке и ее аккуратные брови приподнявшись вверх, сошлись на переносице, а сильно выдающиеся скулы сжались. Казалось узкие глаза женщины превратились в две прорези и из них сочилась самая неприкрытая страшная ненависть на какую только способен человек.

— Что здесь происходит.

Дед проглотил последнюю ложку бульона и, позволив вытереть себе рот, спокойно ответил:

— Ангаахай кормит твоего отца. Иногда невестки бывают заботливей родных дочерей.

Лицо Цэцэг скривилось, и она быстро что-то произнесла по-монгольски, я уловила лишь два слова «дрянь и спектакль». Мой словарный запас пополнялся с каждым днем, благодаря занятиям с Эрдэнэ. И я бы разобрала каждую фразу, если бы они говорили медленно.

— Давай говорить по-русски. Это некрасиво по отношению к хозяйке этого дома.

— Вы. можете…говорить…на родном языке, — запинаясь, коверкая слова и ломая язык я сказала это по-монгольски и дед тут же посмотрел на меня. Черные глаза сверкнули восхищением.

— Она не хозяйка этого дома! Она просто очередная жена нашего племянника. Таких, как она, могут быть сотни. Пока нет наследника хозяин этого дома — Тамерлан, а, следовательно, и вся его семья.

Она сказала это по-русски, надменно глядя на меня, а потом на своего отца.

— Твои дочери не сиделки и не слуги. Для этого есть обученный персонал. Кто на что способен, тот тем и занимается.

Брови деда дрогнули и превратились в сплошную толстую линию, его взгляд стал опять таким же черным и страшным.