Жена Хана

— Заниматься сплетнями, валяться на кушетке и отращивать жирный зад на это особого ума не надо. Ты бы лучше на муже своем скакала почаще, а то я слышал у него скоро любовница разродится пятой девкой, а у тебя всего две. Ты даже ноги раздвигать не способна, не то, что быть сиделкой.

Лицо Цэрцэг вытянулось, и она побледнела, как полотно, а скорее пожелтела в тон своему золотистому наряду. Стиснула губы.

— Санал приехал с дочерью. Ты ведь звал его к себе…на месяц. А так как у тебя ремонт, то дорогие гости воспользуются гостеприимством этого дома. Хозяйка не станет возражать, да?

И посмотрела на меня с неподдельным триумфом, а я ощутила, как мне в сердце впились занозы, вгрызлись так глубоко, что стало больно. Этот удар был неожиданным и очень болезненным.

— Впрочем, какое это имеет значение, если твой внук радушно принял дорогих гостей и уже показывает своей новой невесте будущие апартаменты. Особняк настолько большой, что в нем могут ужиться и две хозяйки. Думаю, скоро Тамерлан выселит унылую птицу из своей спальни.

Она повела плечами и вышла из комнаты, а я, с дико бьющимся сердцем, подошла к окну и отодвинула шторку. Пальцы впились в ткань, сдавили так, что заболели суставы.

Я увидела их. Ее и его. Идут по тропинке к озеру…туда, к мосту, где распустились кусты алых роз.

Девушка вышла вперед, она поднимает руки, кружится, что-то рассказывая. Широкие рукава ее лилового платья обнажают точеные руки, и она вдруг бежит к воде, подхватив юбку. Я не слышу, а скорее понимаю, что она смеется и ее восхитил лебедь. Тамерлан идет за ней и каждый его шаг отдается болью у меня в груди. Перегнулась через перила, и я закрыла глаза.

«Если он к ней прикоснется — я завою. На месяц…они приехали на месяц…за этот месяц я сойду с ума или умру».

— Подумай о том, что я сказал.

Развернулась к деду. Думать? Он предлагает мне думать? Они же все решат без меня, сделают так как им угодно, так, как принято в этой семье. Никого никогда не будет волновать мое мнение. И я не должна думать — я должна покориться. После того, как он же говорил мне, что я никто… и предлагал деньги?

«— Сколько ты хочешь за то, чтобы исчезнуть навсегда из жизни моего внука?

Быстрый взгляд на морщинистое лицо, покрытое пигментными пятнами. Смотрит прямо в глаза так же плотоядно, как и его ворон. Нет, не похотливо, а именно плотоядно с желанием отклевать кусок мяса и сожрать. И мне вдруг приходит в голову, что это он сделал…он приказал похитить меня и обставить все так, будто я сбежала. Это он хотел от меня избавиться. Я резко поставила чашку на стол.

— Я не думала, что счастье вашего внука имеет цену.

Старик рассмеялся, а ворон приблизился ко мне еще ближе. И это напрягало, нервировало и давило. Я должна обороняться и ожидать подвох от них обоих.

— Девочка…ты реально считаешь, что принесешь Лану счастье? Ты? Убогое существо с помойки?

Втянула в легкие побольше воздуха, стараясь успокоиться и понимая, что старик намеренно выводит меня на эмоции.

— Не знаю. Не я его выбирала, а он меня. Говорят, вкус к прекрасному передаётся генетически.

Вздернула подбородок, а улыбка медленно сошла с тонких губ старика.

— Я предлагаю тебе столько денег, сколько захочешь. Столько золота, сколько унесешь. Новое имя, новую жизнь и гарантию, что он никогда тебя не найдет.

— Какая невиданная щедрость. — все же подула на свой чай, но передумала и поставила чашку на стол. — а с чего вы решили, что я в чем-то нуждаюсь? Ваш внук и так осыпает меня золотом и подарками. Я ведь жена самого Тамерлана Дугур-Намаева.