Жена Хана

Схватила Зимбагу за руку.

— Не говори никому! Заклинаю тебя молчи. Это ведь еще не точно! Пожалуйста! Ты должна мне пообещать, что никому не скажешь!

Смотрит на меня, нахмурив брови.

— Я сегодня в город еду за продуктами привезу тебе тест и проверим.

— Хорошо, — я быстро закивала, — только молчи, заклинаю. Никто не должен ничего знать. Прошу тебя, умоляю!

— Я-то промолчу, но шила в мешке не утаить и скоро все увидят и недомогания твои, и живот вырастет. И что тогда? Меня за молчание Хан на куски порвет. Как и ща таблетки…черт, как же так. Как я могла пустить все на самотек и довериться тебе. Черт!

— Я сама… сама скажу ему. Потом. Пожалуйста. Я выберу момент и все сделаю сама.

— Ладно. Пока что промолчу. Потом придумаю как быть, пока что я слишком шокирована. Ты бледная вся и светишься. Прозрачная стала. Я поесть принесу и от тошноты отвар сделаю. В дом вернуться надо, чтоб не так все за тобой наблюдали, а то как под лупой ходишь. Они по очереди следят и молятся, чтоб ты оступилась.

— Не могу в дом…Он не захочет. — тяжело вздохнула и сердце неприятно кольнуло, — мне страшно возвращаться.

— Думаешь? Да он все эти дни к еде не притронулся. Завтраки, обеды и ужины начинали позже на полчаса потому что ждал тебя.

— Неправда! — воскликнула и сильнее пальцы ее сжала.

— Правда! Странная, какая-то удивительная правда. Только ты одна этой правды и не видишь. А все остальные давно на нее во все глаза глядят и ждут, когда все закончится, ждут, когда ты все испортишь и знаешь — они дождутся!

— А эта…эта девушка почему уехала?

— Попросил?

— Да. Они повздорили с Сандалом о бизнесе. Эту ссору весь дом слышал. Повздорили и Хан публично сказал, что никакой помолвки не будет и Сандалу вместе с дочерью пора покинуть его дом.

Тяжело дыша впилась в плечи Зимбаги. Не из-за меня повздорили…не из-за меня прогнал. Это было бы слишком, наверное, если бы я была причиной, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Такие правды со мной не случатся. Я ведь никто, меня можно и голодом заморить и ползти на четвереньках заставить. Разве с отъездом этой девушки что-то изменится? Для меня? Появится другая такая и третья. А я каждый раз буду с кровью отвоевывать свое место возле него?

— Отвар прими и возвращайся к мужу. Хватит в прятки играть и злить его.

— Нет. Не вернусь. Мне здесь хорошо. Я подумала и решила — не вернусь!

— Что ж за упрямство такое дикое? Что за нрав? Где тихая и покорная девочка, которая пришла в этот дом?

- Нет ее! Убили! Умерла в неволе! Не пойду в дом. Мне здесь хорошо.

— Дальше голодать будешь?

— Значит буду.

— А ребенок?

— Нет никакого ребенка. Ты еще не знаешь ничего. Это твои предположения.

— Я не только в цирке работала. Я раньше повитухой была. Матери помогала роды принимать. О беременности все знаю… и вижу, что не одна ты теперь. Жизнь в тебе новая.

Эрдэнэ в дверь постучала что есть силы.

— Почему вы так долго? Я папу позвала! Сказала, что Вере плохо!

Вздрогнула и с ужасом посмотрела на Зимбагу. Она тоже судорожно вздохнула. Тут же наклонила меня над раковиной, умыла снова водой, щипая за щеки. Потом вытерла полотенцем натирая мне лицо.

— Ну вот. Не такая бледная. Будь умницей. Не зли его.

***

Он пришел так быстро, что я не успела даже подумать о том, что стану говорить, о том, как поведу себя. Я чувствовала опустошение, усталость и страх, что сейчас станет еще хуже.

— Зимбага, забери Эрдэнэ на улицу.

— Пап! Вы вещь не будете ссориться? Пап, не надо!

— На улицу, я сказал!

— Помню, да, если не покорюсь уеду к тетке навсегда! Может лучше и уехать, чтоб не…

Он просто на нее посмотрел, но этого хватило, чтоб Зимбага схватила коляску и быстро вывезла девочку на улицу. Тяжело дыша я смотрела как Хан налил себе в стакан воду и залпом осушил его. Он выглядел не так как всегда. Словно сам болел все эти дни. Волосы не расчесаны, свисают на лоб, несвежая рубашка и мятые джинсы, словно спал одетым.

«Да он все эти дни к еде не притронулся. Завтраки, обеды и ужины начинали позже на полчаса потому что ждал тебя".

Неужели это правда и ему было больно, как и мне? Разве он умеет чувствовать эту боль? Умеет страдать? Иногда мне казалось, что он вообще не знает, что такое эмоции и чувства. Я так и не научилась его понимать. И каждый раз когда казалось, что вот… я могу предугадать реакцию, могу точно предсказать как он отреагирует, но нет.

— Эрдэнэ сказала, что ты больна. Кто придумал эту ложь: ты или она?

— Она видимо так решила.

— Или ты ее научила?

Глаза злые, горящие, какие-то дикие.

— Зачем?

— Чтобы найти причину вернуться в дом, например!

— Я не собиралась возвращаться.

Слегка мотнул головой, словно не веря моим словам.

— Что значит не собиралась?

— Не собиралась. Мне здесь намного лучше.

Нахмурился и глаза сузились, превратились в две щелки. И вдруг резко привлек к себе, сдавил огромными руками мои плечи.