Жена Хана

— Никто. Даже не думай. Вколи ей снотворное и закопай во дворе. Она нам бесплатно досталась. Шкуру только снять не забудь, лапы с хвостом отрубить и передние клыки вырвать. Хоть на чем-то заработаем.

— Ты поехал?

— Угу. Отвезу этих мелких сученышей Радмиру на них поступил заказ. Давай, Сев. Долго не тяни с этой кошкой. А то я тебя знаю жалостливого.

Сева провел взглядом друга и сел напротив клетки.

— Ну что? Знаешь, что тебя скоро не станет, м? Тебе пахнет смертью? Или нет? Обычно все скулят и боятся, а ты сидишь и скалишься.

Тигрица подошла к прутьям клетки и посмотрела на человека. Взгляд спокойный, осторожный. Он протянул руку и она вдруг клацнула челюстями в миллиметре от его пальца. Успел одернуть вовремя.

— Ах ты ж маленькая сучка.

Встал со стула, докурив сигарету и подошел к шкафчику с медикаментами. Достал несколько ампул, шприц.

— Знаешь, я ведь не сволочь. Мне всегда жалко животных. Я их люблю, честно. Но кто-то должен это делать, понимаешь? И платят неплохо. Так что ничего личного. Ты просто уснешь и не почувствуешь. Зато от тебя на память остается шкурка. Не всем выпадает такая честь.

Набрал жидкость в шприц. Тигрица заскулила и забилась в дальний край клетки.

— Ну-ну, девочка, будь умницей и иди к папочке. Давай. Черт. И как тебя оттуда вытащить? Придется делится мясом.

Он вернулся к холодильнику и достал кусок говядины, отрезал небольшую часть, вколол в мясо лекарство, и положил с самого края клетки. Тигрица повела розовым носом, принюхалась.

— Да, малышка. Это вкусно. Иди сюда.

Несколько несмелых шагов и живодер покачал головой, подпихнул мясо чуть дальше.

— Давай, у меня нет времени. Еще разделать тебя потом надо. А это не полчаса и не час.

В эту секунду ощутил, как к его затылку прислонилось что-то ледяное, заставив дернуться вперед.

— Не двигайся, сукин сын!

К клетке подошла женщина в белом платье, на живодера она не смотрела, протянула тонкую изящную руку и отодвинула засов.

— Она оторвет вам руку! — тихо сказал мужчина, но дуло пистолета ткнулось в затылок сильнее.

— Заткнись!

Женщина наклонилась ниже.

— Джая, моя малышка. — какой мягкий и завораживающий голос и волосы блестят как чистое золото.

Женщина забрала мясо и отшвырнула его в угол помещения, потом протянула обе руки к тигренку и та бросилась к женщине. Еще секунда и маленькая хищница оторвет ей пальцы, но вместо этого малышка начала облизывать незнакомку, тереться о ее ладони, переворачиваться игриво на спину, всем своим существом показывая дикую радость, позволила достать себя из клетки и словно обняла женщину обеими лапами за шею тут же облизала ее лицо и спрятала морду в золотых волосах. Завораживающее зрелище белоснежная женщина и белоснежная тигрица. Как мать и дочь.

— Ты, ушлепок! А ну давай, залезай! Давай! Поживее!

Они затолкали его внутрь клетки так, что он весь изогнулся и прижимался лицом к решетке, прутья впивались ему в скулы, в губы, руки, ноги, спину казалось разорвет от напряжения и от неудобной позы. Замок щелкнул и один из людей, сопровождавших женщину, затолкал ему в рот кусок сырого мяса.

— Жри, гад!

***

Праздничная зала в доме наполнена людьми. Родня Хана, слуги, садовники. Они стоят полукругом. Рядом с друг другом. Опустив глаза в пол. Кто-то дрожит, кто-то тихо плачет, кто-то выскуливает, что он не виноват и его заставили, молитвенно сложив руки. Но все они без исключения боятся. Трясутся от ужаса и от удивления. Никто из них не ожидал, что я вернусь так скоро и так жестоко.

Я снова в белом, но уже в другом наряде, в моих волосах красные розы и шлейф тянется следом за мной по такой же кроваво красной ковровой дорожке. По бокам от меня пятеро охранников с автоматами в руках. Они пристрелят любого, кто посмеет пикнуть что-то против. Во дворе около десятка трупов — верные люди Цэцэг и Оюун. Ковер постелили для меня, чтоб мои ноги не коснулись луж крови. Я вошла в дом только тогда, когда всех согнали в одно место, а вооружённые головорезы тетушек были обезврежены.

Я последовала к креслу, охрана за мной. Еще около десяти безопасников держат на прицеле родственничков во главе с Цэцэг. Прямая как струна, в черном головном уборе она стоит впереди всех, поджав губы и смотрит в пол. Ее волосы взъерошены, а лицо испачкано кровью.

Я стала возле кресла и повернулась к залу.

— С сегодняшнего дня я хозяйка в этом доме. Таково желание моего свекра и моего мужа. Все вы можете этот дом покинуть и вернуться либо в особняк Батыра, который почти отремонтирован, либо убраться в любое другое место, что будет означать отлучение от семьи и окончание выплаты пособия на содержание, отмены платежных и кредитных карт и всяческих других благ.

Вздернула подбородок и осмотрела всех родственников, выискивая кто осмелится возразить. Но все молчали.

— Вас ждет много перемен. Возможно, все будет не так, как вы привыкли, но те, кто останутся рядом и будут преданы клану получат благодарность и вознаграждения, а также будут внесены включены в права на наследство.