Жена Хана

— Плевать! Со мной ничего не случится. Они не считают меня опасной иначе растерзали бы прямо там. Осмелятся! Спасайте Батыра. Он не доживет до утра. Я чувствую! Он их единственная помеха на пути к цели. Идите! Быстреее! Как можно быстрее! Заберите его оттуда любой ценой!

Давир внимательно смотрел на меня, очень пристально, словно изучая, потом низко поклонился и выбежал из квартиры. Я закрылась на несколько замков и дрожа прошла на кухню. Меня морозило, несмотря на тепло. Нагрела чайник и заварила себе чай. Это единственное, что нашла в доме Зимбаги. Прошла с ним в комнату и включила телевизор. На одном из местных каналов говорили о похоронах Хана. Показывали запись с камер на трасе. Снова и снова я видела фигуру моего мужа, как он оттаскивает от машины деда, потом возвращается обратно и …взрыв. Пламя подскакивает выше деревьев и сжигает всю вокруг с такой адской скоростью, что обугленные куски стволов падают вниз горящими головешками. И внутри меня творится точно такой же ад. Это я горю. Горит моя плоть, мясо, кости, мое сердце и моя душа. Вздувается волдырями, лопается причиняя адскую пытку. И надежда начинает дымиться, обугливаясь по краям…вместе с верой…

Камеры репортеров показывают дом моего мужа. Похороны и меня среди стаи родственников в черном, стоящих у могилы как призраки. И я словно вижу, как они тянут руки за подаянием. И я среди них во всем белом. Тогда я не видела, как толпа ступала вперед, сужая круг, как они вот-вот сожмут меня в плотное кольцо и раздавит своей чернотой. Но когда Цэцэг полетела в яму они рассыпались назад. Как комья грязи. Трусливые шакалы. Испугались. Меня?

И лишь в спину кричали свои проклятия и гадостные низости.

Камера показала крупным планом плачущую Эрдэнэ. Ее огромные раскосые глаза. Сколько в них ужаса, боли, растерянности. Моя маленькая девочка. Как же я слаба сейчас и не могу защитить тебя. Прости меня…я правда старалась, я правда очень сильно тебя люблю.

Девочку затолкали в машину, а камера переключилась тигрят. Их железными палками гонят в грузовик, на маленьких шейках шипованные ошейники. Малыши кричат, плачут, оглядываются беспомощно, их глаза полны боли, упрека и непонимания…Джая упала и ее несколько раз ударили железным прутом, загоняя в машину. Слезы спрятали изображения в туман. Я смотрела и понимала, что не могу все это выдержать. Где взять сил? Как справиться с болью? Как пережить этот кошмар?

Сползла на пол, закрывая лицо руками. Вместо крика только жалкие хрипы. И губы кусаю до крови, до мяса…Как продолжать верить? Взрыв такой силы…разве там мог остаться кто-то в живых? И все что было моим, все, что составляло для меня счастье вдруг разорвалось на куски и начало исчезать прямо на глазах. Оставляя меня моральной сиротой, оголяя всю мою сущность и оставляя ее мерзнуть на ледяном ветру человеческой алчности и жестокости, не знающей предела.

Я лежала на спине, глядя в потолок и чувствуя привкус собственной крови во рту. Все тело скручивает от невыносимого страдания. И мне ужасно холодно. Так холодно, как будто я лежу в ледяной воде, на самом дне глубокого колодца и вижу перед собой только черное небо без звезд.

«— Те слова, что ты мне говорила…ты их чувствуешь?

Я не переспросила какие слова. Потому что знала, о чем он. Видела этот вопрос в его глазах.

— Любовь к тебе?

Черный взгляд вспыхнул пьяным восторгом.

— Больше чем чувствую. Люблю тебя. А ты…ты чувствуешь?

И затаилась, все еще с его плотью внутри, все еще распятая им, подрагивающая после перенесенного удовольствия и перепуганная ожиданием ответа.

— Чувствую, — сказал тихо.

— Что ты чувствуешь?

Взял мою ладонь и прижал к груди, которая еще дергается ходуном.

— Здесь…Тебя».

Пожалуйте…хоть один знак, один маленький знак, что я верю не напрасно. Что я сама …не напрасная. Тамерлан, где ты? Гдееее? Мне страшно! Я перестаю верить. Помоги мне. Я хочу …хочу надеяться, хочу знать ради чего все еще живая. Хочу чувствовать тебя здесь. В себе. Прошууууу! Умоляю!

И ощутила легкий толчок изнутри. Замерла. Приложила руку внизу живот и последовал еще один легкий удар, за ним еще и еще.

— О божееее, — застонала вслух, рыдая и обхватывая живот обеими руками. Малыш заговорил со мной, дал почувствовать, что я не одна и ради чего живу.

— Да, маленький…да, ты прав. Ради тебя и…ради твоего папы. Мы будем его искать. Обязательно будем. Только дай мне силы выдержать. Я должна быть сильной. Должна! Должна!

***