Жена Моцарта

— Не скажу, — улыбнулся я. — Но я привёл тебя в Институт мозга. Тебя беспокоили видения, и я договорился с Кирой, чтобы тебя обследовали.

— Зачем же я так нарядно оделась, — показала она на платье, которое ей так удивительно шло. К её глазам, светлым волосам, уже наметившемуся животику — всё же нам был уже третий месяц. И гинеколог, которую я тоже перестраховался и пригласил (привёз прямо в апарт-отель, прямо с аппаратом УЗИ), сказала, что мы уже весим целых двадцать граммов. Выглядим как маленький человечек. А ещё мы — мальчик.

Я всё же не удержался и обнял свою вредину.

— Тебе сегодня ещё очень пригодится и это платье, и этот макияж, что ты делала целый час. Обещаю, в институте тебе его не испортят.

— А куда мы поедем потом? — оживилась она.

— Всё узнаешь потом, — выразительно посмотрел я на часы.

Глава 48. Моцарт

— Ну что там? Как? — повернулась Женька к доктору, улыбчивому молодому парню в белом халате, что проводил обследование, когда с неё наконец сняли дурацкий шлем, в котором она была похожа на инопланетянку. — Я ясновидящая?

— Ну как вам сказать, — снимал док зажимы проводов, освобождая Женькины волосы и кожу головы от электродов, — скорее нет, чем да. Пройдёмте!

Он пригласил её на выход из комнатки с гудящим прибором туда, где за стеклом мы стояли втроём: я, Целестина и Кира.

  — Я буду ссылаться исключительно на полученные данные, — щёлкал доктор по клавишам клавиатуры, выводя на экран подсвеченные разными цветами картинки.

Он сел за стол с монитором. Мы с Женькой — на удобный диванчик. А Кира с Элькой так и остались стоять.

— Как себя чувствуете? — спросил док.

— Спасибо, отлично, — улыбнулась Женька, просунула свои пальцы между моими и сжала руку.

 — Хорошие новости: это не рак мозга. Никаких новообразований и патологий. Порой они вызывают галлюцинации. Но это не ваш случай.

— Уже радует, — выдохнул я.

— Ещё хорошая новость: для своего возраста у вас удивительно развита кора головного мозга. Ваша сообразительность «не по годам» вовсе не следствие каких-то экстрасенсорных способностей, а исключительно ваша личная заслуга.

— То есть мне не просто повезло, что я такой родилась? — улыбнулась Женька.

— Чем лучше человек начитан, образован и увлечён тем, чем он интересуется с ранних лет, тем больше в его памяти образуется аксонов, зеркальных нейронов и прочих структур, которые помогают ему мыслить шире, рассуждать умнее, оценивать полученную информацию объёмнее, а значит делать на её основании более глубокие выводы. Грубо говоря, у обычного человека фрукт — это яблоко. У вас это — сладость, десерт, корзина, мякоть, ломтик, витамины и так далее. А насмотренность, то есть ваше погружение в искусство, живопись с детства, делает этот ряд ещё длиннее.

— Вакх, спелость, гниль, виноград, вино, грязные ногти… — подхватила Женька.

— Грязные ногти? — скривился я.

— Ты видел этого «Вакха» Караваджо? Фрукты гнилые, бокал трясётся, рука грязная. Пьянь!

— Вот об этом я и говорю, — улыбнулся док. — Так что никакой мистики. Всё закономерно.

— Но я вижу то, чего видеть не могу и не должна. Чужие воспоминания. События, что происходили не со мной. Случились задолго до моего рождения. Это разве нормально? — спросила Женька.

— Да, теперь о самом интересном, — кивнул доктор. — Слабо изученном, но имеющем место быть, — он переключил несколько изображений на экране, остановился на одном и ткнул в фиолетовую точку колпачком ручки. — Мы называем это «подключение», как изначально предложил Парацельс, хотя в конце девятнадцатого века был предложен термин «телепатия» и реальность феномена получения достоверной информации словно из ниоткуда была вытеснена в область псевдонауки, чтения чужих мыслей, оккультизма и спиритических сеансов.

— Парацельс? Не Фрейд? — удивилась Женька.

Док понимающе улыбнулся в ответ.

— Суть этой, одной из, теории Парацельса в том, что существует некое общее информационное поле, подключаясь к которому, человек может получать недоступную ему информацию. Правда для этого ему нужно перейти в некое изменённое состояние сознания. Но толчком перехода может послужить что угодно: внешнее воздействие, — он выразительно посмотрел на Целестину. — Гипноз — вот это как раз к Фрейду, определённые вещества. Но порой и внутренние ресурсы, стресс, сильные эмоции, как в вашем случае. Важно, что такое действительно возможно. И мы не считаем это ни патологией, ни отклонением от нормы. Это возможности человеческого мозга, что просто плохо изучены и не всем доступны, впрочем, как и, например, хорошая память, незаурядный ум, талант и другие особенности, свойственные каждому человеку индивидуально.

Женька тоже посмотрела на Элю.

— Это часть твоего дара? Я помню, ты назвала его «эффект первой встречи». И заставила меня увидеть, как ранили Марго.