Жена Пилата, или Тайна прокуратора

Жрецы Меркурия не отличались особым благочестием. Устроенное ими развлечение оказалось самым непристойным из всех виденных мной зрелищ. Жонглеры и акробаты выступали обнаженными в запруженном людьми зале, украшенном венками и гирляндами. Под звуки флейт, лир и водного органа танцевали девушки и юноши, чью наготу едва скрывали лоскуты полупрозрачной ткани. Кое-кто из гостей плясал прямо на столе. Некоторые там же предавались любви — втроем, вчетвером и при участии большего числа партнеров.

Вино, близость наших тел, эротические движения одних пар, ради приличия накинувших на себя столу, и бесстыдное соитие других на глазах у всех воспалили меня. Свои супружеские обязанности я исполняла почти равнодушно. Сейчас, в первый раз, я пожелала Пилата.

— Почему бы нам не вернуться домой? — шепнула я ему на ухо.

Его глаза вспыхнули огнем.

— Почему бы нам не найти укромное местечко прямо здесь?

Мое сердце учащенно билось при виде намасленных тел, блестящих при свете ламп. Идея заняться любовью в храме показалась мне заманчивой. Только зачем нужны стоящие тут и там фаллические статуи Меркурия? Разве сатурналии не время для безрассудства? Никем не замеченные, мы выскользнули из зала и нашли уединенную комнату. К сожалению, не только нам пришла в голову такая мысль. Находившаяся там пара ничего не замечала вокруг. Но я увидела их и остановилась в дверях как вкопанная.

В женщине я узнала Марцеллу. 

Глава 21 Месть Весты

В ту ночь я спала очень плохо, часто просыпалась, меня мучили кошмары, из которых я могла вспомнить лишь обрывки. Марцелла одна в кромешной темноте. Кричит, зовет на помощь, но к ней никто не идет. Марцелла погребена. Теперь я поняла, что до меня доходили сигналы, но я не осознала их смысл. Если Фортуна решила ее судьбу, то Марцелла обречена. Нет! Я не допущу этого. Должен же быть какой-то выход.

На следующее утро после празднования сатурналий в храме Меркурия я, несмотря на нервную дрожь и усталость, первой пришла в храм Весты. Хотя по улицам уже бродили толпы гуляющих, я уговорила Марцеллу пойти со мной.

Как только мы расположились в моем паланкине за задернутыми тяжелыми занавесками, я сообщила ей все, что видела. Как и каждая влюбленная женщина, Марцелла радостно начала рассказывать о предмете своей страсти. Она познакомилась с Квинтием Аттиком, молодым всадником из знатной семьи, когда он приходил в храм по делу о завещании отца.

— Мы полюбили друг друга с первого взгляда, — призналась Марцелла, — но, если бы мы не встретились снова на празднестве в храме, ничего бы не произошло. Ты допускаешь, что наш союз благословил Меркурий?

— Может быть, но только не Веста. — В ярости мне захотелось задать ей хорошую взбучку. — Ты не представляешь, как рискуешь. Ты же знаешь, какое тебе грозит наказание.

Будто не слыша меня, Марцелла продолжала:

— Я отнесла цветы в храм Венеры в знак признательности за случившееся. Мне казалось, что я умру, не познав любовь.

— Ты с ума сошла! — выпалила я. — Что могут подумать люди, увидев, как весталка делает пожертвования Венере?

— Я сказала, это ради тебя. Ты молишься о том, чтобы зачать ребенка. Честно говоря, и я тоже молилась. — Марцелла улыбнулась, довольная своей находчивостью.

— Тебе здорово повезло, что вас никто не видел. Ты потеряла голову с этими праздниками. Поклянись мне, поклянись именем мамы никогда, слышишь, никогда не делать ничего подобного.

Марцелла широко раскрыла глаза.

— Я не могу. Я уже сделала это. Рано утром мы встречались за Марсовым полем. Там не было ни души. Все еще не могут прийти в себя после вчерашних гуляний.

Не нужно обладать даром предвидения, чтобы понять: Марцелла обречена. Рано или поздно ее застанут врасплох с Квинтием и накажут. Я еще долго пыталась вразумить сестру.

Пилат побелел, когда я рассказала ему обо всем.

— Она что — рассудок потеряла? Понимает ли она, что делает себе и нам?

Не дожидаясь паланкина, он помчался к Квинтию, чтобы заставить его немедленно положить конец этой связи. Но его усилия оказались напрасными.

Не прошло и месяца, как их застукали. На Марсовом поле несколько подростков рано утром соревновались в преодолении препятствий на лошадях. Одна из них споткнулась и сбросила юного всадника в ров, где расположились Марцелла и Квинтий. Возможно, ребята не стали бы поднимать шума, но их всегда сопровождали мамаши, болевшие за своих чад. Эти гарпии не стали держать язык за зубами.

Теперь только Тиберий, как понтифекс максимус[12], мог спасти жизнь Марцеллы. Я умоляла Пилата попросить за нее. Почти в деликатной форме он напомнил мне о неприязни, питаемой императором к моим родителям, и очевидной опасности для меня.

— Мне до этого нет дела, — возразила я. — Я должна увидеть его. Тебе ничего не стоит устроить встречу с ним.

— Я не могу и не буду ничего устраивать.

Я не могла видеть выражения его лица; он крепко прижал меня к своей груди, но интонация его голоса удивила меня. Я окончательно поняла, что если можно что-то сделать, то этим должна заняться я сама.