Жена поневоле

Неожиданно в печальной комнате стало светлее, легкий, свежий ветерок прошелся по комнатке, разогнав запах воска и деревянных стружек, распахнул тяжелую железную дверь и вырвался наружу. На улице светило солнце, шумела под ветром желтеющая листва деревьев, слышался шум проезжающих машин — там была жизнь, здесь царила смерть, и всем присутствующим очень захотелось туда — на свободу, в будничную суету осеннего дня подальше от столь откровенной несправедливости Судьбы к маленькой девочке, подальше от людской жестокости и унылых мыслей о вечном.

Подняв глаза к потолку, Кира поняла знак и печально улыбнулась.

«— Прощай Маячка! Надеюсь, с моей бабулечкой вы подружитесь и тебе будет там не очень одиноко…»

— Кира Дмитриевна, — Николай осторожно дотронулся до локтя Киры, — все прощаются.

Но подходить к гробу, целовать покойницу в лоб и разыгрывать спектакль, притворяться скорбящей, Кира не стала — ей было очень жаль девочку, очень жаль, но боли утраты она не чувствовала и не считала нужным притворяться. Она выполнила свое обещание, выразив тем самым свое отношение к смерти девочки, проводила ее в последний путь — большего от нее требовать никто не вправе.

— Я уже попрощалась…

Разбуженный плачем матери девочки и приехавших из Подольска соседей и знакомых (Лаврентий организовал их приезд) тойчик высунул наружу крошечную мордашку и, почувствовав массу незнакомых запахов, заскреб лапами.

— Сиди спокойно, — шепотом пыталась Кира урезонить расшалившегося песика.

Но, не тут то, было — Еврик упрямо карябался и вырывался, стремясь вылезти из-за пазухи. Он даже начал подвывать от нетерпения…

Катерина с трудом оторвала остановившийся взгляд от серого, безжизненного лица дочери, утерла слезы и обернулась на шум у двери. Сначала она не узнала в склонившей голову женщине жену Вячеслава Бурмистрова — уж очень не к месту был джинсовый наряд и цветастый шелковый платок у нее на голове, но, разглядев под курткой женщины крошечную собачку, узнала.

— Дайте мне его, — подойдя, попросила она, и Кира достала из-за пазухи тойчика.

Тойчик так обрадовался знакомой, что тут же начал облизывать ей лицо и руки.

— А можно я возьму его себе? — не глядя на Киру, попросила Катерина и, не дождавшись ответа, пошла к выходу.

Кира проводила ее глазами и шагнула к двери, столкнувшись на пороге с другом Бурмистрова.

— Лаврентий Павлович, вы ведь едете с Екатериной Ивановной в Подольск, приглядите, пожалуйста, за собачкой, — попросила Кира, отворачиваясь от рабочих, закрывающих гроб крышкой и забивающих в нее гвозди. — Собака не моя и распоряжаться ей я не вправе. Если что, заберите ее у Екатерины Ивановны и привезите назад в Москву.

— Да, да, конечно… — быстро согласился Лаврентий Павлович, но поскольку между ними было что-то вроде войны, он не упустил возможность ткнуть противника носом в его проступок. — Ну, вы и учудили, Кира Дмитриевна, с подарочками явились — это же не день рождения, да и наряд у вас прямо скажем… не соответствует месту. Особенно платочек!

— Вам не нравится мой платочек? — довольно равнодушно поинтересовалась Кира. — А подарочки… дети любят подарки, даже после смерти…

— Ну, почему, платочек очень даже ничего, — ехидненько усмехнулся друг Бурмистрова. — В байкерской среде он, наверно, произвел фурор! Позвольте поинтересоваться, уважаемая Кира Дмитриевна, где же вы пропадали всю ночь? Охрана сбилась с ног разыскивая вас! До вас нельзя было никак дозвониться! Я звонил двадцать раз — мне срочно нужно было решить с вами важные вопросы по похоронам — вы же были «недоступны» всю ночь! Судя по виду, вы сбежали на байкерские покатушки? А мой друг в курсе «ночных развлечений» его молодой жены?

Звонкая увесистая пощечина была ответом на хамство.

Ручка у Киры была тяжелая, и от «знакомства» с ней голова Лаврентия Павловича так сильно мотнулась в сторону, что он еле устоял на маленьких ножках.

— В следующий раз, если вы будете говорить обо мне гадости, выдумывать и распространять обо мне слухи, порочащие мою репутацию, я вызову вас на дуэль, Лаврентий Павлович, и мы будем с вами стреляться! А сейчас застрелить вас у меня не получится… — Кира достала из сумки пистолет, и протянула его Николаю, глаза у Лаврентия выпучились от испуга и неожиданности, и он сделал несколько шагов назад — чего-чего, а пистолета в дамской сумочке увидеть он не ожидал, — все пульки ушли на преступников и крыс. Пусть побудет у тебя, от греха подальше, — обратилась она к Николаю, — надо отдать его Евгению… Поехали, Николаша, в парикмахерскую! Головку мою распрекрасную приведем в порядок, а то девочки испугаются моего байкерского видочка…

Кира повернулась и шагнула за порог, но сделав несколько шагов по дорожке обернулась. Сверху вниз она устало посмотрела в глаза насмехавшегося над ней человека и медленно стянула цветастый платок с головы.

— Так вам лучше видно в каких «ночных развлечениях» сегодня ночью побывала молодая жена вашего друга? — равнодушно спросила она и пояснила: — Убить меня хотели, Лавруша, да не вышло…