Жена поневоле

— Тогда не скажу! Я тоже упрямый! Сама узнаешь через неделю…

— Почему через неделю?

— Документы на владение второй половиной конюшни будут готовы через неделю. Я купил для тебя у Галины ее часть конюшни — она приезжала в твое отсутствие ко мне домой, и мы все решили — теперь конюшня целиком твоя! Это моя компенсация тебе!

— Я так и знала, что так просто мне от тебя не отделаться!

— А ты хочешь от меня отделаться? Тогда не надо было вытаскивать меня из тюрьмы.

— Я не в том смысле… — смешалась Кира. — Просто я опять чувствую себя обязанной тебе.

— Брось! Это я твой должник по гроб жизни — такого не забывают!

— Не за что мне делать такие подарки, — вздохнула Кира, — твою движимую, лающую и кусающуюся собственность я не сохранила!

— !!!

— Ну, твою собачку я отдала Катерине и теперь не знаю, как его вернуть: забрать — обидеть человека, оставить — не исполнить обязательства.

— Лаврентий мне уже доложил, что с Евриком все в порядке — Катерина его балует… Не думай об этом — там ему будет лучше.

Бурмистров раскрыл объятия, и Кире ничего не оставалось делать, как принять «подарок» от почти бывшего «мужа» — в конце концов, «миллиончиком больше, миллиончиком меньше» для Бурмистрова, и правда, не имело большого значения: что конюшню ей купить, что предложенные обручальные колечки с бриллиантами — цена, в общем то, одинаковая (только эта странная женщина, почему-то предпочитала конюшню, вот он ей ее и подарил).

Обнявшись, как старые друзья, они вошли в гостиную.

— А мы тут вас заждались! Что можно делать столько времени? — по привычке попытался Лаврентий уколоть своего «противника», но, вспомнив о пощечине, оружие и седых висках стоящей перед ним женщины, покраснел — своими колкостями он уподоблялся издевающимся над ним людям, а этого он им не прощал, почему же она должна соглашаться на перемирие, если он ведет себя с ней по-хамски. — Простите, Кира Дмитриевна — обещаю исправиться.

— Свежо преданье — вериться с трудом, — оскалилась Кира, присаживаясь в кресло.

— Хватит пикироваться, — приказал Бурмистров и попросил Николая позвать в гостиную всех служащих. — Пусть возьмут стулья из столовой и устраиваются здесь: лучше один раз услышать правду от меня, чем додумывать и распускать сплетни по округе.

Когда все служащие разместились в гостиной, Вячеслав Львович Бурмистров сел рядом с Кирой и взял ее за руку, показывая всем ее особое положение.

— Тебе слово, дорогой мой Змей Горыныч!

Взглянув в исхудавшее лицо почти бывшего мужа, Кира поняла, что все встало на свои места — в его отсутствие у нее были свои обязанности: заботы о его доме и о его деньгах, деловая встреча, на которой она была просто вынуждена появиться, но вот он вернулся, и она с радостью уступает ему свое место, на которое была временно назначена — Змей Горыныч сдает «дела и ключи» от «охраняемого объекта».

— Ничего я не знаю, — отмахнулась она от предложенной чести начать столь трудный разговор. — Мне никто ничего не говорил — Константин Александрович больше общался с Борисом Яковлевичем и с тобой.

— На счет общения — это правильно, — поддакнул адвокат и нервно передернул плечами — ситуация ему все больше и больше не нравилась. — Все разговоры я точно передавал тебе — так пусть Константин Александрович и начнет: он возглавлял частное расследование — ему и карты в руки.

— Нет! Кира у нас главная героиня — она и начнет! — Бурмистров внимательно посмотрел на своего адвоката, посеревшего под его взглядом.

Кира вкратце рассказала, как оказалась втянутой в интригу в первый же день пребывания в этом доме, услышав разговоры Лаврентия Павловича с адвокатом и Раисы Васильевны с племянницей (умолчав, однако, что все это время пряталась под столом); как узнала о беременности Светланы (о том, что Николай сам рассказал ей о своей сестре, Кира скрыла — за что получила благодарный взгляд блондина-телохранителя); рассказала о встрече с криминальным авторитетом (имени которого она, конечно же, не назвала), о том, как ошиблась, без разрешения прервав «операцию по выявлению злоумышленников» — Светлану чуть не ранили…

Раиса Васильевна охнула и схватилась за сердце, а Роза и Алла (вторая горничная по уборке служебных помещений) побледнели от страха за свою жизнь. Они теперь задавались одним и тем же вопросом: что же теперь будет с их детьми, да и с ними самими тоже. Ответа они не знали, поэтому с волнением шли на неожиданное «собрание».

— Это моя ошибка, — взял вину на себя Федин, — не надо было слушать Светлану и выводить ее из дома без предварительной подготовки.

— Никто не виноват, кроме Светки! — твердо заявил Николай, поправляя длинные упавшие на глаза волосы. — Если она что в голову себе втемяшит — ничем не выбьешь! Это хорошо, что вы вместе с ней были и на нее бронежилет надели, а то бы она сама на пулю нарвалась.

— Кстати о пули, — Кира посмотрела на Виктора и предложила ему рассказать о его конфликте с охранником.

— Пусть этот хорек сам расскажет.