Жена поневоле

Все оказалось намного проще: увидев его на пороге своего дома, Катерина бросилась к нему на шею… И Федин не смог устоять против такого явного проявления чувств, обнял Катерину, поцеловал, и все закружилось, завертелось, остались только ее черные, влажные от слез глаза, трепещущие от горя и желания губы. Но не все оказалось так просто, как надеялся Федин, целуя ее плечи и грудь. Почувствовав его руку на своей груди, женщина вскочила, лихорадочно запахивая полы халата, испуганно глядя на него влажными от слез глазами. Тяжело дыша, Константин смотрел на нее, не зная на что решиться — выбор был за ней, но она молчала. Он встал и медленно пошел к двери. Выдержать его ухода Катерина не смогла — она опять останется одна. Совсем одна! Она бросилась за ним, обхватила за талию, прижалась жарким телом к спине и замотала головой. Он медленно повернулся, и все началось сначала: поцелуи, ласки, ее стоны и его тяжелое дыхание, но как только он хотел близости, она пугалась, вскакивала, пыталась убежать от него. На третий раз он ее не отпустил, ласки его стали напористыми, слегка грубыми, проникая во все запретные места, она застонала, выгнулась от волн оргазма и жарко зашептала ему «Да»… И он не стал медлить, тратить время на раздевание, боясь, что она опять передумает…

Теперь он возвращался в Москву к своей жене, понимая, что там, за дверями чужого дома возникло между ним и Катериной что-то намного большее, чем простая человеческая жалость…

Телефонный звонок вывел Федина из задумчивости.

— Слушаю, — ответил он, не глядя на определитель номера.

— Костя, ты где? Приезжай быстрее… — рыдала в трубке Наталья Григорьевна. — Тоню увезли в больницу на «Скорой»… сердце…

Прямо из больницы Федин поехал в Южное Бутово.

Всю дорогу он старался не казнить себя за связь с Катериной, почему-то считая, что именно из-за этого у Антонины случился сердечный приступ.

Но это было не так — Антонина с детства была болезненным человеком с кучей различных болезней и пороком сердца — на ее здоровье отрицательно сказалась последняя неудачная беременность: врачи предупреждали их о последствиях, но Антонина слушать их не захотела. Она хотела ребенка! Хотела страстно, фанатично, не считаясь с медицинскими запретами и уговорами мужа и матери.

Умом Федин понимал, что приступ мог случиться в любой момент, но сердцем, сознавая свою вину, винил в состоянии жены только себя. Возможно, если бы он не поехал в этот день в Подольск, то все было бы в порядке с Антониной…

«— Господи, оставь ей жизнь! — молил он, выезжая на Кольцевую автостраду, — Я сделаю все, что ты скажешь! Хочешь, я больше никогда не увижу Катерину? Забуду о ней! Только не забирай Антонину! Как же без нее будет Машка? Мне одному с малюткой не справиться!»

Но Бог молчал…

84

В огромном доме Бурмистрова царила праздничная суматоха, и пахло чем-то необычайно вкусным и пряным — еще бы, вернулся настоящий хозяин дома! Все рады! И все теперь пойдет по-старому!

Но «настоящий хозяин дома» возвращаться к старой жизни в собственном доме не хотел!

В часы «одиночного сиденья» в СИЗО он о многом передумал, многое понял, удивляясь своему упрямству в отношении охраны в доме, мягкотелости в отношении прислуги и своих бывших и общей беспечности — столько было потрачено денег на охрану и обслугу и все равно такое несчастье случилось в его доме! Теперь он был полностью согласен с мнением Киры: давно пора навести порядок в собственном доме и поменять правила, заведенные непонятно кем!

Бурмистров встретил Киру у гаража, обнял, взял под руку и провел по дорожке к дому.

— Я ужасно рад, что в тебе не ошибся! Ты меня снова спасла, и я снова твой должник! — сообщил он, щурясь от света — глаза его, привыкшие к тусклому свету камерной лампочки, болезненно реагировали на естественный свет. — Как же хорошо дома!

— Хорошо, — покладисто согласилась Кира. — Только твой дом крепостью не назовешь!

— Ты права, я много думал об этом… Теперь все будет по-другому!

— Без твоего ведома, я ребятам разрешила пользоваться тренажеркой и сауной — лично мне страшно было находиться одной в пустом доме. Ты можешь запретить, но тогда ты снова останешься ночью один в доме…

Кира внимательно посмотрела на своего уже почти бывшего мужа и… осталась довольно его внешним видом: он похудел, побледнел, в нем поубавилось спеси: не было во взгляде надменности, а на губах пренебрежительной улыбки, тонкая «азиатская» бородка потеряла четкость линий и лицо стало мягче и человечнее.

— Похоже диета и заключение пошли тебе на пользу, — привычно иронизировала Кира и сникла — шутить ей не хотелось: вернулся хозяин, и она чувствовала себя теперь в этом доме «не в своей тарелке». — Сдам тебе «дела», соберу вещи…

— Куда спешить? — натянуто улыбнулся Бурмистров, прикидывая, как потактичнее, перейти к главному вопросу. — Но, вообще-то, я не против, если ты задержишься здесь на какое-то время!

— Как это? — услышав такое предложение, опешила Кира, останавливаясь на дорожке.

Сделав несколько шагов, Бурмистров был вынужден тоже остановиться.