Жена поневоле

— Не до-ождешься, — буркнул Павел, и Кира поняла, что он давно уже все знает, что сидел с телефоном в руке, ожидая ее объяснений, и безумно ревнует.

— Ааа… Иван Степанович постарался, — улыбаясь, догадалась Кира — ей приятна была его ревность. — Наверно с тобой посоветовался кого из ребят ко мне направить.

— Не без этого, я, как-никак его непо-осредственный начальник.

— Начальник, начальник, — подобострастно поддакнула Кира. — Лучше скажи, начальник, почему ты в такое время еще не спишь? У тебя же в больнице строгий режим.

— Да ладно, час роли не играет, — Павел вздохнул и помолчал, подыскивая нужные слова. — Кир, скажи честно, мне стоит во-олноваться по поводу твоего… ско-оропалительного замужества или это твоя очередная спа-асательная операция?

Кира улыбнулась, ей было приятно его волнение и ревность, но успокаивать его она не хотела — пусть поволнуется немножко, позавоевывает ее.

— Я же у тебя особа впечатлительная и легкомысленная — позвал замуж миллионер в самом расцвете лет, вот я и соблазнилась: тут же выскочила замуж… От тебя, Шубин, предложения сто лет не дождешься, а так за эти сто лет я десяток раз успею замужем побывать.

— Кира! — голос у Павла стал хрипловатым и замороженным — от ревности «башню начало сносить», но он справился. — Шутка дурацкая!

— Ну, ладно, ладно, признаю и согласна — шутка дурацкая, но уж очень хотелось тебя позлить… — честно призналась Кира. — А что тебе доложили о моем браке?

— Что он фи-иктивный, — шумно вздыхая, «доложил» Павел. — Ты сама так сказала.

— Ну-у, если сама-а сказа-ала, — тянула Кира интригу, — значит фиктивный.

— А что ты тогда улы-ыбаешься?

— Откуда ты знаешь, что я улыбаюсь? — засмеялась Кира.

— Знаю, — пробурчал Павел.

Иногда он чувствовал себя рядом с ней не взрослым, серьезным мужиком, а неуверенным, разнюнившемся подростком, пытающимся загладить перед ней свою вину за ее несбывшиеся надежды и боящимся потерять ее навсегда. Она просила его собрать все силы на борьбу с болезнью, победить ее и стать для нее тем мужчиной, без которого она не смогла бы дышать. Так она сказала… Еще она просила его забыть прошлое и жить настоящим, а он не смог этого сделать и все вспоминал, и вспоминал, возвращаясь в прошлое, как они были счастливы вместе, как она его любила и не могла дышать без него, а он… Тогда в прошлом, он испугался ее самостоятельности, ее увлеченности, непреклонной воли и «железной ручки», с легкостью управляющей огромным конем, испугался ее постоянных отлучек и спортивных сборов, ее ежедневных изматывающих тренировок, после которых ей хотелось только одного: забраться в горячую ванну «да с молочком», и фанатичного желания стать «мастером спорта» по конному спорту, испугался запаха конюшни, от которого его мать воротила нос, когда он возвращался домой после поездки на конюшню, непонимания и осуждения людей, окружавших его, испугался за свою карьеру, и то, что она была гораздо талантлевее его — ей прочили большое будущее в спорте, — и она не отказалась бы от своего любимого дела ради его карьеры, может, только ради него самого… Он поздно понял, что это и было счастье: стоять рядом с ней, держать ее руку в своей руке и видеть любовь в ее счастливых глазах… А когда понял, она была уже замужем и растила дочь, его с ней дочь, и он подумал, что она счастлива с другим и не стал мешать, а оказалось, что она все это время ждала его, а он все не приходил, и она обиделась, и не простила… А когда Судьба снова свела их вместе, он стал инвалидом и ради нее, ради их будущего захотел встать на ноги, и уехал лечиться, а она снова вышла замуж… И теперь он не знал, как поступить: вернуться, чтобы узнать счастлива ли она с другим, или остаться, продолжить лечение, поверив ей на слово. Может и, правда, пора перестать жить прошлым, пусть и счастливым, но прошлым, отпустить его и простить самому себе, наконец, свою вину перед ней, навсегда стать самим собой — взрослым, серьезным мужиком и снова завоевать ее любовь, чтобы стать счастливыми вместе с ней…

— Меня сегодня мужчины целый день на руках носят, — довольно хвасталась Кира, — то вверх по лестнице, то вниз, то по дорожке к дому. Красота!

— Вот что, Красота моя, давай, ка, ра-ассказывай, куда ты опять вля-япалась.

Кира повертелась, повздыхала, настраиваясь на серьезный лад и вкратце рассказала Павлу в каком преступлении обвиняют Бурмистрова, кто и почему его подставил, как он думает, и что надо будет сделать в первую очередь.

— Кирочка, это не шутки — это серьезно.