Жена поневоле

— Я права! — подражая Павлу, утвердительно заявила «новая хозяйка». — Скажите еще: «Что позволено Юпитеру — не позволено быку!». Это выражение больше подходит к моей ситуации, но вы, наверно, забыли Лаврентий Павлович, что на данный момент в этом доме, Юпитер — это я!

— Ну, зачем же так, Кира Дмитриевна? — гость перестал улыбаться, голос его стал приторно доверительным. — Мы же с вами друзья!

— Разве? А я и не знала, — лучезарно оскалилась Кира. — Вы друг моего мужа, а это разные вещи.

Немного опешив от такой откровенной агрессии, Лаврентий молча доел пирожное и вытер губы салфеткой, вспомнив о цели своего раннего визита: ни ему, ни Борису Яковлевичу не удалось отстоять права Вячеслава Львовича — учредители прировняли его нынешнее положение к нетрудоспособности.

— Я приехал сообщить вам, Кира Дмитриевна, о завтрашнем собрании учредителей банка, на котором будут решать вопрос об акциях Вячеслава Львовича — учредители посчитали положение Вячеслава Львовича… очень непрочным и сомнительным, и поставили вопрос о передачи его акций под управление одного из учредителей. Собрание в двенадцать. Мне бы еще раз хотелось обсудить с вами мое предложение о назначении меня временным распорядителем акций — согласие Славы я гарантирую, но поскольку по договору доверительного управления вы распоряжаетесь его имуществом, то, формально, требуется и ваше согласие. Продавать акции в сложившемся положении, это единственно правильный выход: если Славу осудят, разразится скандал, акционеры начнут избавляться от акций, и учредители в такой ситуации предложат ему значительно меньшую сумму, чем сейчас… Разница в цене до и после скандала будет существенной. Поэтому я советую продать акции, но не сейчас а, например, через месяц. На этот месяц я и хотел получить доверенность на управление.

— Милиончиком больше, миллиончиком меньше! — легкомысленно заявила Кира, а про себя подумала: «- Это какой же он меня считает дурой, если надеется, что я отдам незнакомому человеку без равноценного залога и гарантий такую кучу акций, плюс место в совете директоров банка, учредительные проценты от прибыли и доходы от неучтенных денежных оборотов! Может, я ничего не понимаю в банковском деле, в минимизации налогов и депозитных операциях, но доверять такому двуличному человеку, как Лаврентий Павлович, я не стану».

На ее легкомысленное заявление глава юридического департамента отреагировал весьма предсказуемо — его маленькая ручка дернулась к виску, чтобы покрутить пальцем около него, но на полпути остановилась. Лаврентий понял, что столь легкомысленное поведение не свойственно этой женщине, а значит, она что-то задумала, а раз задумала, значит, уже все для себя решила — черновики этого решения он только что видел, хотя еще полностью не разгадал ее намерения. Это был какой-то «ход конем», который надо было хорошо обдумать и обсудить с Борисом.

— Мне кажется, Лаврентий Павлович, что вы торопите события — собрания учредителей еще не было, никаких предложений нам с Вячеславом от них не поступало, так зачем же бежать впереди паровоза?! Завтра мы встретимся с ними, выслушаем их мнения и аргументы, все узнаем «из первых рук», тогда и будем решать возникшую проблему…

— Но надо быть готовым к завтрашнему бою!

— Помилуйте, Лаврентий Павлович, какой бой?! — как можно искренней удивилась Кира. — Я слабая, растерянная женщина, мужа которой обвиняют в ужасном преступлении.

— Вот этой слабостью и вашей растерянностью учредители и могут воспользоваться — обведут вас вокруг пальца, вы и не заметите, как всего лишитесь…

— А вы тогда на что с Борисом Яковлевичем? Вот вы и следите, чтобы нас всех вместе, не обвели вокруг пальца.

— Легко сказать следите, когда не имеешь никаких прав.

— Зачем вам брать на себя лишнюю ответственность, Лаврентий Павлович? Ваше дело советовать, а решение мы будем принимать вместе с Вячеславом.

— Но, если учредители будут настаивать на немедленном ответе?

— Предоставьте это мне — в конце концов, должны же мужчины быть мужчинами по отношению к слабой, растерянной женщине.

— Это вы то слабая и расстроенная женщина? — не удержавшись, хмыкнул гость, недоверчиво сощурив темные глаза.

— А вы в этом сомневаетесь? И напрасно! На собрание я приду без стальных доспехов, отложив в сторону щит и копье, и посмотрим, кто из учредителей решится вонзить свой меч в раненное, женское сердце.

— Вы так образно выражаетесь, Кира Дмитриевна… только позвольте вам напомнить, что в бизнесе нет места жалости и состраданию.

— Это я знаю! И даже могу вас поправить словами одного моего родственника: «в жизни нет места жалости и состраданию, но иногда случаются удивительные исключения», — почувствовав едва уловимое движение в смежных с кухней подсобных помещениях, Кира чуть громче продолжила: — Возьмем хотя бы дом Вячеслава: однозначно, здесь надо наводить порядок, но я пока никого не увольняю, не из жалости, а потому, что в доме проводится частное расследование. После него в доме все изменится!

— Вот стерва! — не сдержавшись, зло прошептала Роза и прикрыла рот рукой.