Жена проклятого князя

– Но ведь ты уже кое-что видела на балу, не так ли? Странно, под маской оказалось совсем другое лицо… – Маньяк щелчком пальцев сотворил (или призвал?) два стула. Один – себе, и сразу на него уселся, второй – Тиль, поставив его рядом с ней. – Ты присаживайся, моя радость. И сними уже эту дурацкую цепь, она тебе не идет.

– Убери это, – Тиль ткнула пальцем в кинжал, – и прекрати… прекрати то, что ты делаешь с Андре!

На самого Андре она не смотрела. Боялась. Только прислушивалась к тяжелому, с хрипом, дыханию.

– Я? Наивная маленькая Тиль, – вздохнул Маньяк и щелкнул пальцами.

Кинжал погас и упал. Андре за ее спиной рвано выдохнул, от него пахнуло морозной ненавистью. А Тиль шагнула вперед, подняла руки к шее и потянула за ошейник. Он разошелся с тихим щелчком.

– Сукин сын! – Тиль сжала ошейник с цепью так сильно, что заболели пальцы. – Ты используешь всех, до кого дотянешься! Неудивительно, что тебя никто не любит. Ты сам не умеешь любить! Ты – чудовище, слышишь? Только притворяешься человеком, а на самом деле ты – злобный, уродливый карлик! Я не верю тебе! Ты и весь твой чертов род – уроды! – Она швырнула цепью в офигевшего от ее базарного ора Маньяка, и только когда увидела тянущийся за цепью шлейф прозрачно-зеленой, искристой силы, поняла, что здесь что-то не так.

– Тиль, не надо! – сиплый крик Андре слился с ее собственным:

– Нет!..

Один только Маньяк, побледневший до серости, попытался остановить цепь в полете, оттолкнуть вытянутыми руками – и цепь обвилась вокруг них, словно диковинная светящаяся змея, щелкнула половинками ошейника…

– Условие, Тиль! – попросил он, глядя на нее полными отчаяния глазами. – Ставь условие, или сама умрешь!.. Прошу тебя!..

Не понимая толком, что происходит, Тиль шепнула:

– Поцелуй любви… – полный идиотизм родом из масс-культуры, но в голове, кроме этого чертова поцелуя, вообще ничего не было, полная пустота.

Цепь на руках Маньяка вспыхнула ослепительно ярко и исчезла, обдав Тиль жалящими морозными иглами. Ей показалось, они пронзают ее насквозь, вымораживают изнутри, и она сейчас сама покроется инеем…

Бежать, скорее бежать отсюда! Как угодно, куда угодно! Не видеть того, что она сама сделала!..

Чьи-то нестерпимо горячие руки обняли ее, прижали спиной к чему-то раскаленному, чьи-то губы коснулись ее затылка, прожигая ее голову насквозь, и тут же кулон на груди вспыхнул сверхновой, закружил ее, потащил в цент водоворота…

– Я люблю тебя, Матильда, – то ли услышала она, то ли ей показалось…

А потом над ней склонилось женское лицо с добрыми, понимающими глазами и без рта. И стало темно.

Глава 29, о проклятиях и благословениях

Астурия, родовой замок Бастельеро

Матильда

Первым, что почувствовала Тиль, было дыхание Андре. Сиплое, прерывистое и ускользающее. Она не понимала, где они, что с ними, но знала главное – он жив!

– Фрау Мортале, какой сюрприз! – раздался незнакомый властный голос с жестким немецким акцентом. – Не думал, что ваш род сохранился.

С трудом открыв глаза, Тиль уперлась взглядом в небесно-синие, почти как у Андре, глаза на породистом хищном лице.

– Шевалье?.. – шевельнула она пересохшими губами.

– Позвольте вашу руку, фрау Мортале, – незнакомец, одетый по-домашнему мужчина лет пятидесяти на вид, сдержанно улыбнулся. – Вряд ли вам удобно на полу.

Только теперь Тиль осознала, что лежит наполовину на Андре, наполовину на застилающей пол медвежьей шкуре, совсем рядом потрескивает камин, а хозяин этого места – судя по высоченному сводчатому потолку и узким окнам, замка – протягивает ей руку.

– Благодарю вас, шевалье…

– Дитрих Бастельеро, к вашим услугам. – Он помог Тиль подняться на ноги и тут же накинул ей на плечи стеганный, отороченный мехом халат, хранящий тепло и запах его тела. – Я вижу, ваш супруг не в лучшей форме…

Тиль обернулась на Андре и невольно зажала рот рукой. Не в лучшей форме? О боже… да краше в гроб кладут! Он словно иссох, глаза ввалились, кожа обтянула скулы так, что грозила порваться.

– Андре? Ты жив? – Она так перепугалась за него, что пропустила мимо ушей слово «супруг». Потом, все можно будет выяснить потом!

Не обращая внимания на Бастельеро, она опустилась на колени рядом с Андре, пощупала жилку на шее. Пульс бился слабо и неровно, но бился. А вот магии в нем не было совсем, словно кто-то выпил его досуха.

– У вашего супруга тяжелое истощение, я попробую помочь. Рихард!

Тут же из темного угла вышел пожилой господин с военной выправкой и… определенно неживой.

– Слушаю, герр Дитрих, – проскрипел он.

– Уложи моего гостя на диван и принеси красный бальзам. Да, и пусть придет целитель.

Немертвый Рихард поднял Андре так легко, словно тот весил не больше кошки, устроил на диване и быстро ушел. А герр Бастельеро принялся вливать в Андре собственную силу. Странно, но Тиль отлично видела и даже понимала, что именно он делает. Еще более странным было то, что сама она истощения не чувствовала. Наоборот, ее переполняла дурная, словно чужая энергия.