Жена психиатра. Когда любовь становится диагнозом

Я поблагодарила и повесила трубку. Как только Чарльз вечером вернулся с работы, я рассказала ему о разговоре с секретарем доктора Киалц, но про Пэм не упомянула.

— Ты знаешь, что мы не в состоянии позволить себе твою операцию. Я даже не понимаю, как ты можешь думать о ней всерьез. Это высшая степень эгоизма. В твоем стиле… — Чарльз говорил бы так еще долго, но я его прервала.

— Ну тогда нам нечего обсуждать, — сказала я и ушла в спальню.

Он меня догнал и сел на краю кровати.

— Ди, мне кажется, в текущей финансовой ситуации нам нет смысла торопиться разъезжаться. Что скажешь?

Он хотел знать, что я думала по этому поводу? «Нет, ну конечно, ты приходишь и уходишь, когда тебе вздумается. Поддерживаешь интимные отношения с пациенткой, а я здесь готовлю, стираю и занимаюсь детьми».

— Не думаю, что меня устроит такая ситуация, Чарльз, — ответила я бесстрастным тоном.

— Что ж, может, у нас получится как-нибудь договориться, — сказал он и вышел.

Пока мы с детьми готовились ко сну, Чарльз впервые за долгий период пришел ночевать в спальню. А я легла в гостиной.

На следующий вечер все повторилось. Увидев, что я ухожу вниз с подушкой и одеялом, муж меня окликнул:

— Ди, я знаю, что раньше всегда выступал против семейного психолога, но сейчас я готов попробовать. Может, нам записаться на консультацию, прежде чем мы предпримем дальнейшие шаги?

Мускул на его щеке задергался.

— У тебя сто пятниц на неделе, Чарльз. То ты подаешь на развод, теперь вот решил спасать брак. Я не знаю, что тебе сказать. Ты меня вконец запутал.

В ту ночь я долго лежала без сна, пытаясь понять, что задумал мой пока еще муж.

«Нет, мириться нельзя. Нельзя прощать и откладывать развод. Что бы он ни планировал, мне надо поскорее выходить из этих отношений».

Я знаю, что была права в своем намерении, но мне чертовски не хотелось становиться матерью-одиночкой.

На следующее утро я получила сообщение от Пэм. Шелби попросил доктора Киалц найти время для операции до конца этого года. И та пообещала. Слезы благодарности полились по моим щекам. Каким бы жестоким манипулятором ни был мой супруг, вокруг всегда находились люди, готовые помочь и поддержать.

Глава 25

Однажды в воскресенье, в начале ноября 1999 года, я сидела на веранде с чашкой чая. От массы желтых и красных опавших листьев солнечный свет казался ярче. Мне предстоял хороший и спокойный день. Чарльз сказал, что хочет больше времени проводить с детьми, и увез их на целый день. Предполагалось, что они устроят мини-турпоход, а потом перекусят в кафе. У меня уже давно не было так много свободного времени, и я размышляла, не сделать ли мне маникюр. Я больше года не была в салоне. А может, сходить на массаж? Я предвкушала, что сегодня себя чем-нибудь порадую.

Я вошла в дом, спокойно и расслабленно позавтракала, почитала газету (чего я никогда не делала), приняла душ, оделась и начала планировать свой день. В одиннадцать часов, когда я только собиралась позвонить в маникюрный салон, входная дверь открылась, вбежали дети, а потом вошел Чарльз. Элли взяла журнал, банан и плюхнулась в кресло. Сэм прыгнул мне на колени. Чарльз ушел в подвал.

— Так быстро вернулись? — спросила я.

— Да, турпоход был скучным.

— Ну вы хотя бы перекусили в кафе?

— Не-е, папа сказал, что ему надо работать. Все как всегда, — Сэм вздохнул, спрыгнул с колен и пошел в гостиную смотреть мультики.

Мы остались с Элли вдвоем, и она посмотрела на меня как взрослый человек, который все понимает.

— Мам, папа всегда нас так подставляет. Говорит, что проведет с нами целый день, а на самом деле проводит от силы пару часов и уезжает в офис, или куда там он еще уезжает. Поэтому Сэм обиделся. И мне не нравится, когда папа делает ему больно.

— А тебе он тоже делает больно?

— Я старше, а Сэм — мой младший брат, ему сложнее с этим справиться.

— Очень хорошо, что ты переживаешь за брата. Не волнуйся, я о вас позабочусь. Мы придумаем что-нибудь интересное.

Я вышла на крыльцо, и на моих глазах навернулись слезы. Каждый раз я давала себе слово не реагировать на подлости Чарльза, но, когда он обижал детей, сдержать эмоции было просто невозможно.

Я позвонила Каре, женщине, чьи сын и дочь дружили с моими. Ее дети тоже скучали дома, и я предложила заехать за ними и всех четверых отвезти на ярмарку.