Жена психиатра. Когда любовь становится диагнозом

— У нас есть серьезные и неприятные проблемы, которые пугают папу, меня и, конечно, вас. Отвечу на твой вопрос, Элли. Да, в конце прошлого учебного года мы решили разойтись. Мы оба вас любим и будем о вас заботиться, об этом не стоит волноваться. Я выздоровела и живу во многом ради того, чтобы быть с вами. А еще мы с дедушкой купили дом, который, как мне кажется, вам очень понравится. По соседству живет много детей, и вам будет с кем там дружить и играть. Мы можем вместе съездить и посмотреть его, чтобы решить, что вы хотите купить для своих комнат.

— Ясно. А мы можем сейчас закончить собирать роботов? — спросил Сэмми.

— Конечно, — я взъерошила его волосы, взяла несколько деталей и вставила в ладонь одной из фигурок лазерный меч.

* * *

Моя нервная система за прошедшие годы сильно пострадала, я часто повышала голос на детей и могла вспылить, но никогда, ни разу в жизни не подняла на них руку. Поэтому я очень удивилась, когда однажды, прикрикнув на Сэма, услышала от него:

— Мама, не бей меня.

В какой-то из дней я заметила, что одно ухо у сына красное. Элли объяснила, что Чарльз дернул Сэма за ухо, когда тот недостаточно быстро отреагировал на его просьбу. Потом я увидела на руке сына красное пятно. Как-то раз, когда дети провели с отцом целое утро и потом мы собирались поехать на ярмарку, Сэмми упал на диван и заплакал.

— В чем дело, малыш? — спросила я, гладя его по спине. Сын продолжал плакать.

— Мама, скажи папе, чтобы он не делал мне больно, — произнес через некоторое время Сэм.

— Что произошло? — спросила я Элли, продолжая гладить спину сына.

— Сэмми недостаточно быстро вошел в лифт, — ответила она. — И папа пнул его ногой по попе. Я сказала отцу, чтобы он больше так не поступал. И потом сказала Сэмми, чтобы тот не тормозил, — добавила Элли.

Я наклонилась и обняла Сэма.

— Обещаю, что папа больше не будет тебя бить. Я с ним сегодня поговорю. И на будущее: если в компании с отцом вам становится страшно или что-то идет не так, немедленно звоните мне.

До отъезда на ярмарку я попросила своего адвоката направить Чарльзу письмо с предупреждением о том, что, если тот еще раз поднимет руку на Сэма, я сообщу в полицию и Департамент социального обеспечения и защиты детей.

Хотя я знала, что Чарльз получил письмо, он ни словом о нем не обмолвился. После этого случая каждый раз, когда муж был недоволен поведением детей, он подробно сообщал мне, что именно произошло и при каких обстоятельствах. Чарльз понимал, что я не бросала слов на ветер. Это было хрестоматийное поведение самовлюбленного человека, который уважает людей только тогда, когда знает, что у них есть сила.

Глава 32

— Пап, а мы можем сегодня заночевать в спальниках у камина? — спросил Сэм, обняв Чарльза, который только что вошел в дом. Сын весь день только и говорил о том, что в нынешний холодный мартовский вечер хочет провести ночь в спальнике, как турист. — У нас есть печенье, зефир, шоколад, мы можем сделать «сморы»[25]. Ну пожалуйста, пожалуйста…

— Я не буду спать в гостиной, но «сморы» съела бы с удовольствием, — вставила Элли, когда вышла в коридор и услышала просьбу Сэмми.

— Почему бы и нет? Сегодня пятница, завтра вам не надо идти в школу. Подготовим все необходимое после ужина, — ответил Чарльз. Сын стремглав бросился за своим спальником и подушками.

Пока все собирались на кухне, я сняла с полки пару корзин. На самом верху одной из них оказалась матерчатая шляпа с узором из рыб и птиц. Из ободка вокруг тульи торчало перо тукана.

— Классная шляпа. Откуда она? — спросила Элли, взяла ее и стала внимательно рассматривать. — Птицы и рыбы, отличный принт.

— Точно, — сказал Чарльз. — Когда вы еще не родились, я был на Гавайях. Я оказался на самом большой острове, ведь они состоят из целого ряда островов. Там я встретил человека, у которого был тукан по кличке Токо. Этот человек делал шляпы, одну из которых я и купил. И это перо тукана Токо.

— Вау! — воскликнул Сэм, взял головной убор у Элли и тоже внимательно осмотрел.

Чарльз несказанно удивил меня своей интерпретацией событий, при которых была куплена эта шляпа. Муж был тогда на Гавайях не один, а со мной. И этот головной убор он купил мне.

Однако супруг изложил все так, будто в одиночку слетал на острова. Это было его путешествие, его шляпа и его собственные воспоминания. Даже в то время, рассказывая детям о прошлом, я никогда не забывала упомянуть Чарльза. И всегда говорила «мы». Я почувствовала, что злость вскипает, как волна. Было неприятно, что ко мне относятся так, словно я не существовала.

— Мы тогда чудесно отдохнули. Песок на пляже был черным от вулканического пепла, небо — синим, вода — изумрудного цвета, еда — великолепной, а тукан Токо — просто красавец. Верно, Чарльз?