Жена Тони

Чичи была в ярости. Внезапный уход Далилы означал, что придется репетировать с новой солисткой, писать для нее новые песни и менять аранжировку старых по голосу и диапазону новой певицы, – и все это лишь потому, что Тони не может устоять перед девушками, неспособными устоять перед ним. Она целый год не затрагивала этой темы, но теперь будет вынуждена поговорить по душам со своим paisano[58]. Должен же кто-то это сделать. Настало время Тони Арме наконец-то повзрослеть.

В дверь номера Чичи негромко постучали.

– Войдите, – сказала Чичи, мешая суп в кастрюльке.

– Ты занята? – В дверном проеме маячил Тони.

– Да, занята. Я вынуждена сочинять новую вводную песню, потому что Далила от нас ушла. – Чичи выудила из банки маринованный огурец и положила его на тарелку рядом с только что сделанным сэндвичем с маслом и ветчиной. – Молодец, Валентино!

Тони вошел в номер и закрыл за собой дверь.

– Она просто чересчур болезненно отреагировала.

– Ты так считаешь? – Чичи вручила ему салфетку и сделала знак садиться.

– Это истинная правда. – Он сел и накрыл салфеткой колени.

– Всегда виноват кто-то другой, да?

– Разве ты не на моей стороне?

– Уже нет.

Она протянула Тони тарелку с сэндвичем и огурцом.

– Это же твой ужин, – возразил он.

– Я не голодна. Бери и ешь. Тебе нужны силы, – скомандовала она и язвительно добавила: – Судя по всему.

Чичи сбросила открывалкой крышку с бутылки с холодной сарсапариллой[59] и поставила ее на стол.

– Ты ужасно плохо со мной обращаешься, – пожаловался Тони, отпивая из бутылки.

– А ты ужасно глупо себя ведешь.

– Ты ранишь меня в самое сердце.

– До тебя вообще доходит, о чем речь? – Чичи разлила густой томатный суп по кружкам, разорвала пополам багет, протянула половину Тони и поставила суп на стол между ними.

– Ну ладно, признаю, я идиот, – согласился Тони.

– Хорошо, продолжай, – кивнула Чичи, отхлебнув супа.

– Вместо того чтобы сказать девушке, что между нами все кончено, я ей это показываю.

– Далила уж точно предпочла бы честный разговор, вместо того чтобы к ней выстроился целый кордебалет из разнообразных девиц, спешащих сообщить, что они были с ее парнем втайне от нее. Я не знаю, что именно ты натворил, но этим утром она проснулась униженной и растоптанной.

– Об этом я сожалею.

– Неужели? – Чичи сверлила его взглядом.

– Не смотри на меня так этими своими глазами.

– Других у меня нет.

– Далила хотела, чтобы мы поженились, – выдавил Тони.

– Она в тебя влюбилась, – покачала головой Чичи.

– Ну да, так она и сказала.

– Тогда она ни в чем не виновата.

– Наверное, нет, – согласился Тони. – Но я-то не был в нее влюблен.

– У твоей проблемы имеется очевидное решение, – заявила Чичи.

Тони наклонился вперед, с нетерпением ожидая услышать, что это за решение такое.

– Правда? – с надеждой спросил он.

– Не веди себя как влюбленный, когда это не так.

Он улыбнулся.

– Ну да, тогда все стало бы очень просто.

– Вот-вот. Правда, половина женщин, покупающих билеты на наши выступления, остались бы с разбитым сердцем. Как удачно, что мы ездим на автобусе.

– Я вовсе не такой подлец, – обиженно сказал Тони, отодвигая суп и пересаживаясь на диван. – Ну вот, снова эти глазищи. Тебя послушать – выходит, будто со мной что-то не так.

– Я уверена, что где-то существует планета, континент, страна, город, поселок или хотя бы столик в какой-нибудь забегаловке, где люди вроде тебя и подобное поведение считаются допустимыми. Но это место – не Чикаго.

– Если ты дашь мне вставить хоть слово, то, возможно, сможешь мне помочь. Понимаешь, мне нужна помощь. – Тони откинулся на спинку дивана. – Со мной действительно что-то не так.

– Что именно?

– Я ничего не чувствую, – тихо признался он.

– Ничего?

– Ничегошеньки.

Чичи отставила свою кружку с супом, подошла к дивану и села рядом с Тони.

– Но ведь так будет не всегда, – мягко сказала она.

– Откуда ты знаешь?

– Кочевая жизнь подходит не всем. Тебе, например, не подходит. Ты несчастлив.

– О счастье я даже не помышляю.

– А по мне, ты кучу времени проводишь в поисках счастья.

– А где еще его найти, как не в ком-то другом?