Женаты по договору (СИ)

… Сначала была темнота. Но не такая, какая бывает в закрытой и маленькой кладовой без единой щели и окошка. Да, в комнате может быть темно. Но, привыкнув, глаза все равно нащупывают что-то, за что можно уцепиться.

Мира же оказалась во мраке. Сплошном и бесконечном, без границ. И почему-то живом и пульсирующем.

Этому мраку нет ни начала, ни конца. И поэтому она брела и шагала, вперед и вперед, надеясь найти хотя бы малейший источник света.

И когда он появился — крошечный и слабенький, — она потянулась за ним, коснулась… А он обжег. Сильно и безжалостно. Ударил, но отшатнуться не дал. Притянул и уже не отпустил.

И стало горячо. Слишком горячо. Этот маленький огонек вспыхнул и охватил ее с головы до ног. Поджег, как сухую солому, а когда она попыталась закричать — не смогла сделать даже этого.

А потом огонь потух так же внезапно, как и вспыхнул. И что-то толкнуло ее, толкнуло в пропасть, в которая собственная беспомощность и невозможность что-то изменить ощущалось так ярко и так сильно, что это было еще страшнее.

И пока она летела, вокруг мелькали лица знакомых ей людей из реальной жизни. Мужчин и женщин. Молодых девушек и стариков. Аристократов и простых лавочников. Вот только их лица были какие-то… искаженные… искривленные… гротескно перекареженные и изуродованные, с оскаленными пастями и выпученными глазами.

И не было среди них того самого лица, к которому хотелось бы приблизиться, прильнуть в поисках защиты и поддержки. А она искала, искала… Пыталась найти то самое, родное, исключительное… любимое…

Единственно дорогое в этом мире.

Не отца. И не подруги, которой у нее по факту никогда не было.

Мужское. Волевое. С пронзительными глазами и вечно холодным выражением.

Но именно его голос — звучный и проникновенный, все-таки вытянул ее из кошмара и заставил очнуться.

Его надежные руки обняли и подхватили, прижали и согрели. Дали наконец-то ту самую опору и надежду, которую она так искала в том страшном мраке и среди бесконечной череды пугающих физиономий…

И в этот момент ей стало все равно — на неожиданное безумие Аттавио этой ночью. На боль, что он причинил. На собственное утреннее недомогание.

Все уходит и растворяется в кольце сильных и уверенных рук мужчины, который настолько искренне просит у нее прощение, а потом еще и признается в том, что ревнует, что невозможно не среагировать.

И кто? Аттавио Тордуар!

Молчаливый. Скупой на эмоции. Бесстрастный и непробиваемый.

Извиняется перед ней.

И ревнует.

Что-то теплое растекается по нутру от мыслей об этом. Скребется сладко. И сворачивается уютным клубочком.

А еще Мира ни за что и никогда не признается в том, что на деле этой ночью испытала не только боль. И не только унижение.

Но и очень странное и острое удовольствие, в клочки порвавшее всяческие границы дозволенного. Ведь смешанное с болью… с бескомпромиссным авторитетом и властью чего-то высшего и по духу, и по физике, оно превратилось в что-то запредельное… ирреальное… и совершенно запретное.

И потому — бесконечно прекрасное и чудовищное одновременно.

И да, это оказалось для нее… слишком…

И повторение этого опыта она страшно не хочет.

И его не будет. Аттавио пообещал.

Пообещал ведь?

Глава 23. Королевский сад

Несмотря ни на что, поездку в Королевский сад Мираэль решает не отменять. Но вносит определенные коррективы. Не без недовольства со стороны Аттавио, правда, потому что он явно недоволен таким нерациональным решением своей супруги. Но составить ей компанию соглашается, что радует ее безмерно.

Понимает, что для этого он откладывает в сторону свои собственные дела. И таким образом ставит в приоритет ее, а не бизнес. И потому, очень даже осознанно и с пониманием, делает ее очень счастливой.

Сам же граф, разумеется, прекрасно понимает, что ступает на скользкую дорожку. Идет на поводу у своей жены, становится слишком мягким и податливым.

Но иначе поступить просто не может.

Лишь надеется на то, что его рассудительная жена, поняв, какую власть начинает над ним приобретать, не будет пользоваться этим чрезмерно часто и явно.

А останется мудрой и осмотрительной.

Однако надо все-таки отдать Мираэль должное — она не делает из этой поездки что-то грандиозное и масштабное. Другая на ее месте собиралась бы так, как будто отправлялась не на простую прогулку, а на аудиенцию к королю, хотя шанс на личную встречу, конечно, в таких случаях всегда присутствует.

Мира же и не собирается ярко одеваться или как-то по-особенному причесываться и краситься.

Но скромное, по минимуму украшенное вышивкой и кружевами темно-бежевое платье графини идет ей необыкновенно. Как и строгая и высокая прическа, украшенная единственной лентой и миниатюрной заколкой с короткой вуалью. Девушка выглядит взросло и солидно и одновременно — предстает невероятно нежной и женственной. И очень желанной. Ведь тугой лиф так аппетитно обтягивает ее стройный стан и подчеркивает округлости груди, что трудно удержаться от далеких от целомудрия мыслей — а что там, под тканью?