Жених-дракон, или Отбор поневоле

И сейчас уснула глубоким, черным сном, чтобы проснуться утром и увидеть на горизонте родные горы. Море бушевало, сыпало в лицо холодными солеными брызгами. А я мечтала засмотреться в мутные воды и случайно туда упасть, да только Оми не отходила ни на шаг и везде меня охраняла.

Ступив на земли Ветроны, я впервые позволила себе слезы — они лились из-под ресниц, как бушующие воды, разбившие плотину. Как до этого держалась — не понимаю, но на родине, на знакомых улочках, вдохнув плотный соленый воздух с привкусом морских ветров, глядя на воспаленный кроваво-сиреневый закат, окунувшись в привычные звуки, убаюкивающие и такие близкие, меня вдруг прорвало.

Согнувшись у парапета, я беззвучно кричала на воду и умоляла ее забрать мою боль, унять в груди любовь, проросшую корнями. Любовь к предателю и обманщику. К тому, кто лишь использовал, а я даже не понимала, почему. За что лиэн так со мной?

Я могла на церемонии признаться, что у нас с Асадом была интимная связь, могла бы подписать ему смертный приговор, сорвав подаренный кулон — тогда жрецы и сильные маги все бы поняли. Но не сделала этого. Я бы не выжила, если бы знала, что виновата в его смерти. Пусть дракон живет. Пусть живет вечно.

С другой в объятиях.

Это невыносимо больно, но я не могла представить, что Асада нет в живых, потому отпустила его. Буквально с мясом выдернула из груди и даже не зашила свою рану, потому что будущее казалось страшным сном, и я мечтала поскорее проснуться.

Удерживаясь за холодные ручки перил, чувствуя, как с каждым метром, удаляющим меня от воеводы, я сильнее холодею, выпрямилась и гордо пошла навстречу родному Астерию — главному городу нашей страны. Слезы застывали в глазах, размывая видимость, но я перенаправляла их на руки, отчего с пальцев бесконечно срывались теплые капли.

Мое место здесь — в Ветроне. Рядом с родными.

Я оглянулась на встречающую меня свиту без интереса и радости, потому что понимала всю жестокость моего возвращения.

У меня теперь нет ни дома, ни брата, ни любимого… Ни-че-го.

— Тессианна, дочь моя… — встречать меня приехал сам король Ронис. Папочка собственной персоной. До этого мы виделись на расстоянии, несколько раз я продавала сыр на ярмарке, и они с женой обходили свои владения. Знали, что я их дочь! Знали! И даже не заговорили и не остановились.

Сегодня я кланяться ему не буду. Пусть меня казнят за это, накажут, я не прощу предательство.

— Вы мне не отец, — все что смогла выдавить и, обогнув встречающих, пошла по пирсу домой. Хоть и к не родным мне людям, но к тем, кто любил меня по-настоящему.

Стража короля обступила со всех сторон и направила в меня клинки.

— Тесс, выслушай, — начал король, стоя у меня за спиной, но я подняла руку, умоляя замолчать.

Меня аж передернуло от неприязни. Обернулась так резко, что мир пошел вверх дном, с трудом получилось удержать равновесие. Оми подставила мне руки и плечо, чтобы помочь, и я благодарно, но слабо улыбнулась ей.

— Тессианна, ты обязана вернуться в замок, — продолжал дарвий Ронис. Его высокая корона из лурийского золота сверкала в лучах миасса и оттеняла черные, как у ворона, волосы. Такие, как у меня. И его глаза, голубые и ясные — похожи на мои. Ненавижу. — Ты моя дочь. Кровная. Старшая. Наследница…

— Я вам не дочь! — закричала в лицо правителя и ткнула в него пальцем.

Стража дернулась, прочитав в моих действиях угрозу, но король остановил их взмахом ладони и глянул на меня, будто разрешал выговориться:

— Вы меня выбросили, дарвий Ронис, как хлам! Для вас я была и буду грязной хенсой, безродной девкой, к которой на рынке и подойти стыдно! Той, о которую удобно вытирать ноги, приказывать, заставлять тяжело работать на коровнике, но не забывать учить танцам и правилам этикета, чтобы не пасть грязью в лицо, когда мне исполнится восемнадцать и нужно будет первенца вернуть ко двору. Вы думали, что ваш обман — защита, но я так не считаю и не смогу к вам относиться, как к родному. Никогда. Вы за столько лет ни разу не общались со мной и не представляете, какой я человек. Вы — чужой для меня, как и вся ваша родня. Вы даже не удосужились подучить меня правилам отбора, подготовить на всякий случай, так были уверены, что все сойдет с рук! Ваше вранье отпечаталось на мне, как клеймо прокаженной. Меня отправили на отбор, будто плодовитую суку, и я не знала, как себя вести и почему так случилось. Надо мной потешались, использовали… — пришлось глубоко вдохнуть, чтобы не вспоминать мерзкого предателя-дракона. — И все благодаря вашей так называемой защите! Отойдите лучше. Еще испачкаетесь, потому что я вся та же — хенса, дочь молочника, дешевка, которая никому не нужна!

Меня вдруг сжало горячими тисками, ребра будто захрустели, дыхание в миг перекрыло, и я не смогла больше ничего сказать. Живот взорвался жуткой болью, я перехватила его руками и рухнула в темень.

Асад