Женитьба и другие злоключения принца Кармаэля. Книга 1

Когда этот темный уже надышится? Чтоб ему задохнуться!

— Саматаро рекия вега. Милано рекато*, — раздался из глубины помещения голос Эль’Саапрана.

Демон подери! С чего я решил, что они будут говорить на саразийском?

Повторил услышанное про себя, надеясь запомнить, чтобы потом перевести.

Голова Эсмирато исчезла из обозрения, и я рискнул занять прежнюю позицию, снова прислушался. Принц с прохладцей в голосе что-то отвечал министру, будто бы с ним не соглашался. По крайней мере, «хар тарин» примерно переводится как «я так не думаю» или «имею другое мнение». О чем это он? Сопрано предлагает не валять дурака, а тот уверяет, что не думает, что валяет? Вполне правдоподобно! Хотя зря он так не думает.

Венди кряхтел где-то сверху, просил вернуться, но мое внимание полностью поглощало происходящее внизу. Особенно когда в комнате появилось третье лицо.

Кадемония вплыла в библиотеку, словно не касаясь пола, придерживая подол платья из красного тяжелого бархата. Обвела взглядом комнату; почудилось, что заметила нежеланного слушателя за окном. Меня обожгло холодом.

Отведя взгляд, встала ко мне спиной и тихо заговорила с Эль’Саапрана.

Я болтался на веревке, ощущая отдаленную боль от впившегося мертвым хватом в ноги Венди. Чувствуя оцепенение после пронзительного взгляда принцессы темных. Неужели не заметила?

Повернувшись вполоборота, Кадемония краешком расшитого золотом веера, приподняла подбородок Эсмирато и тонко улыбнулась.

— Опасайся огня, — проговорила она.

Не успел я сообразить, что сказано на саразийском, как взмах веера породил ветер, и поток воздуха захлопнул окно.

Я закачался на ветру. Пора убираться! И тут заметил маленький огонек, кружащийся в воздухе. Он опустился на страховочную веревку и прожег ее. Обгорелый конец сиротливо обвис с моего пояса, а я точно также в руках Венди, чувствуя, что сапоги в самом деле сползают!

— Держи меня, — проговорил тихо, борясь с отчаянием. — Держи крепче.

Глаза Венди полезли из орбит. Он крепко стиснул зубы. И руки на моих ногах.

Внизу ходили ходуном кусты. Второй этаж.

Если удачно перевернуться в полете… чтоб не головой…

— Попробуй втащить меня наверх, — предложил я Венди.

— Не могу, — прошелестело сверху.

— Не можешь?

— Не могу.

Демон побери!

— Тогда от… — Я сглотнул и попробовал еще раз — должно же это слово как-то произноситься? — Тогда отпусти.

Зажмурился, считая от одного до десяти, чтобы успокоиться.

— Не могу.

— Что? — поднял голову и взглянул на Венди под непривычным углом — это не я вишу кверху ногами, а он неправильно стоит, выпучив от напряжения глаза и покраснев, как змейка чаро-чаро в полнолуние. — Издеваешься? — Правда, по его лицу так не скажешь. — Не можешь? Мне тут всю ночь висеть? — Хотя почему только ночь? Садовник утром стричь кусты может и не прийти. И буду я сутки напролет болтаться между небом и землей…

Венди судорожно мотнул головой, от напряжения уже неспособный и слова вымолвить, на лбу выступила испарина, и я понял — он лучше упадет вместе со мной, чем отпустит.

Друг перегнулся через подоконник, из последних сил стараясь меня удержать. Еще немного и мы вместе полетим вниз.

Демонская сила земного притяжения!

— Висит груша, нельзя скушать. Что это? — донеслось из открытого окна библиотеки. Оттуда выглядывала самодовольная физиономия Эсмирато. — Да это же принц Кармаэль! Забыл, где дверь, и вышел через окно?

Самое время для шуточек. Потому что я — ПАДАЮ!

К окну подлетел Эль'Саапрана, оттолкнул своего принца и, выругавшись на кэшнаирский манер, втащил меня в комнату

А пол, между прочим, твердый!

Прислонившись спиной к стене, я приходил в себя, наблюдая за темным министром. Эль'Саапрана в развевающемся черном балахоне гневно метался по библиотеке, ругаясь на чем свет стоит. Я не разобрал ни слова, кроме … Лагас, не думал, что министру известны такие скабрезные выражения! Эсмирато благоразумно помалкивал, уставившись в стену, и щеки его розовели. Он-то понимал каждое слово!

— Ты мог погибнуть! — наконец снизошел до меня Эль'Саапрана. — Стоило ли так рисковать?

Обо мне беспокоится?

— На кону благополучие двух империй! Ты помолвлен с принцессой Кэшнаира и обязан себя беречь! Погибнешь, и мир между нашими государствами будет поставлен под сомнение!

Не обо мне. Дела государственные.

Поднявшись с пола, я оправил камзол, желая вернуть остатки достоинства.

— Благодарю за чудесное спасение! — начал патетически. — Я действительно попал в затруднительную ситуацию.

— Что ты делал за окном? — спросил сераскир. Его волосы были тщательно перемотаны тканью и уложены в замысловатый калач.

Что делал, что делал… Висел вниз головой, вот что делал.

— Шпионил, что же еще? — ответил за меня Эсмирато.

— Шпионил? Я? — Искренне оскорбился — даже сам себе поверил. — Никогда!

— Почему — никогда?

— Я здесь по-другому делу. То есть совсем не по делу. Короче, я не к вам! — окончательно запутался, соображая, чем объяснить висение за окном, если не шпионажем. На месте Эсмирато я бы тоже себя заподозрил. — Это вышло случайно. — Хорошо, что Кадемония уже ушла — она могла бы и опровергнуть мои слова.