Женщина— апельсин

— Почему ты выбрал меня? Почему? — спросила Ева, поднимаясь со стула.

— А ты проблемная. Не в ладах с начальством и вообще… Ты отстреливаешь крутых мальчиков на допросах, как только им срок дадут. Ты их уже приговорила к смерти, а им — пять лет, восемь. Ты же тоже пытаешься определить себя, но не понимаешь, что рассудительный практицизм лучше романтического максимализма.

— Получается, что ты предлагаешь употребить мой романтизм на практике? Слушай, Волков, может, ты просто издеваешься?

— Пошли лучше в зал, выпустишь пар, а я покажу несколько приемов. Ты ведь меня за урода держишь, только и твоя красота вредит, потому что ты ее себе не делала, Бог тебе ее дал, а Бог часто бывает такой неразборчивый.

Часть вторая ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МИР МУЖЧИН, ИЛИ ИНФАНТИЛЬНЫЕ ИГРЫ

Октябрь

Стас Покрышкин задумчиво рассматривал великолепного голого мальчика с едва обозначившимися бугорками мускулов. Мальчик был восхитительно безволос, у него даже на ногах не было растительности. Мальчик лежал очень «кинематографично», разбросавшись на огромной кровати. Стас вздохнул глубоко и отчаянно: при всей своей неповторимости мальчик был совершенно бездарен. Километры испорченной пленки шуршали в ванной Покрышкина, образуя подобие фантастических черных облаков на белом кафельном полу. Покрышкин пинал эти облака ногами. Мальчик был третьей попыткой Стаса. До этого он с отвращением терпел пару дней вонючего и заросшего длинной бородой оператора с таким индивидуальным представлением о съемке и пространстве, что даже сам Стас не понял, что они снимали целый вечер. Полная мешанина из внезапно возникающих на весь экран тонких стаканов, брошенных невпопад чулок, а когда камера этого модного оператора повторяла несколько раз изгибы телефонного шнура на полу, Стасу просто хотелось блевать, как при укачивании. «Крови не надо, — заявил этот умник. — Кровь — это пережиток прошлого, заставим зрителя напрячь мозги и поразмышлять, что это они увидели!» Стас попробовал показать ему, что именно требуется снимать, когда обнаженная женщина употребляется сразу двумя очень приличными мужчинами, один из которых к тому же негр. «Старик, — объяснил ему бородатый, — это же полная заморозка, так не делают больше. Я сниму тебе ее пятку, но сниму талантливо, у тебя от ее пятки волосы закучерявятся!»

Второй оператор настаивал на применении спецэффектов, употребляя незнакомые Стасу слова «отцифровка» и «заем-контакт». Отличную натуру он снял просто в полный рост и отпустил домой, потом сел за компьютер и довел Стаса до судорог. Все эти прекрасные голые девочки удлинялись различными своими органами то в одну, то в другую сторону на фоне беспросветной живописи Босха. Он на полном серьезе уверял Стаса, что если туда «присоединить» еще танцующего под еврейскую музыку Гитлера из архивных пленок, то будет «ну просто отпад!»

Стас испытывал приступы отчаяния, вспоминая работу с Ангелом Кумусом, когда достаточно было только чуть шевельнуть рукой, и Кумус брал кадр так эффектно и правильно, что хотелось просто расцеловать его. Кроме всего, у Ангела был врожденный вкус: когда он начинал прятать взгляд, стараясь не смотреть на натуру, Стас быстро с этой натурой прощался и никогда не жалел об этом: он отдавал себе отчет в том, что, если натура не нравится оператору, он никогда не снимет ее правильно и хорошо. Выход был один: найти Ангела Кумуса и так его у себя запрятать, чтобы никто не нашел.

Исчезновение Ангела из психиатрической больницы Стас воспринял как полную катастрофу. Он бы вытащил его из любого учреждения при помощи денег, но найти даже очень странного человека в Москве было почти невозможно. Ангел нигде не жил. То есть у него не было прописки, потому что квартиру свою Ангел продал уже давно и попался Покрышкину, голодный и бездомный, с такой дорогой видеокамерой за плечом, что Стас до сих пор не понимал, как он с такой камерой прожил на улицах хотя бы пару дней.

Стас разбудил мальчика, сунул ему в руки одежду, деньги и вытолкал за дверь. Стас понял, что без Ангела-оператора ему конец. Поэтому он устроился поудобней возле телефона.

Черепаха-Макс очень медленно и очень осторожно припаивал последний контакт в небольшом взрывном устройстве, когда телефон тренькнул звонко и явно невпопад. Макс задумчиво посмотрел на испорченную работу, отложил аккуратно паяльник и погладил телефон, прежде чем взять трубку. Рука у Макса была такой величины, что при поглаживании древний телефон скрылся под ней полностью.

— Кто это звонит такой умный и такой неосторожный? — спросил Макс медленно. Он вообще говорил и двигался очень медленно.

— Черепаха, — сказали ему в трубку, — помоги мне, а я помогу тебе.

— Как?

— Я ищу Ангела Кумуса, помнишь, оператор, снимал тебя год назад… Ну, ты еще ел у меня младенцев, помнишь мой фильм «Ужин людоеда»?

— Я спрашиваю, как ты, мокрица, можешь мне помочь?