Женщина и спасение мира

Небесный ангельский Лик, посреди которого занимает место "погибшее овча" — человечество, предстоит пред апокалиптическим Агнцем, окруженным тройным кругом сфер, "неодержимо тяготеющих". На фоне белизны Небесного мира резко выделяется царский пурпур Страстей Господних, переходящий в блистание Невечернего Дня, иконографический цвет Божественной Любви, облекшейся в человеческую природу. Это возвращение человека к его небесному достоинству. Во время Вознесения Христа ангелы уже восклицали: "Кто Сей Царь славы?" А теперь ангеяы пребывают в глубоком удивлении перед "последней тайной": овча становится едино с Пастырем. Песнь песней воспевает брак Слова и Голубицы. Любовь есть магнит; душа, влекомая все сильней и сильней, ввергается в блистающую тьму Божью. Этот переход к внутреннему и сокровенному сердца все больше погружает душу в присутствие Божье. Бог обитает в центре, но остается недосягаемым; имманентность Его присутствия в Его энергиях никогда не упраздняет трансцендентности Его Существа в Себе Самом. Чувствуется бессилие слов: блистающая тьма, трезвое опьянение, кладезь воды живой, неподвижное движение. "Ты стала прекрасной, приближаясь к Моему свету, твое приближение привлекло на тебя причастие к Моей красоте". "Приблизившись к свету, душа становится светом"[188]. На этом уровне речь идет не о том, чтобы узнавать о Боге, но о том, чтобы принять Его и преобразиться в Него. "Знание становится любовью", и это знание явно имеет евхаристическую природу: Вино, которое веселит сердце, с момента Страстей Господних называется кровью виноградной лозы, и "духовная лоза дает трезвое опьянение"[189]. "Любовь — это Бог, Который испускает стрелу, Своего Единородного Сына, после того, как Он смочил три конца острия Животворящим Духом; острие — это вера, которая вводит не только стрелу, но и Стрелка вместе с ней"[190].

Душа, превращенная в горлицу света, поднимается все выше и выше. Всякое достижение становится отправной точкой для нового движения. Благодать на Благодать. "Поставив ногу на лестницу, на которую опирался Бог, не прекращай восхождения..., так как каждая ступень открывает путь вверх"[191]. Это лестница Иаковля, по которой спускаются "не только ангелы, но и Господь ангелов".

"Но что я буду говорить о том, что неизречимо, что не видело око, не слышало ухо, что не приходило на сердце человеку, как можно было бы это выразить словами?"[192]

Всякое движение прекращается, природа самой молитвы изменяется. "Душа молится вне молитвы..." (преп. Исаак Сирин)[193]. Это "исихия" — молчание духа, его покой, который выше всякого молитвословия, мир, который превосходит всякий мир. Это свободная от напряжения встреча лицом к лицу в Вечности, когда "Бог приходит в душу и душа переселяется в Бога"[194].

ГЛАВА V ЦАРСКОЕ СВЯЩЕНСТВО

1. Таинство всеобщего священства

Церковь в ее функции "деторождения" придает человеческому существованию новое качество. Несмотря на ее феноменальную сторону, которую можно описать объективно и которая внешне идентична формам общественной жизни, ее нуменальным сердцем, принципом, который дает ей жизнь, является Животворящий Дух. Если все ее Тело устроено "сообразно чину" и если всякая функция упорядочивается канонами, требующими исполнения, то существует также и некий остаток — несократимый, неуловимый, в котором все — вдохновение, движение, созидание жизни; он не поддается формализации или организации. Институция и "событие" взаимозависимы и дополняют друг друга. "Событие" совершается постоянно, но внутри институции. Не говоря уже о таинствах, всякое проявление Благодати указывает на ее евхаристический источник (источник самой Церкви) в присутствии апостольского свидетеля — епископа, который удостоверяет подлинно "события Церкви" и интегрирует всех и каждого в это чудо Церкви. Каждый верующий является лаиком (laic), живым членом народа Божия (laos theou), и именно для того, чтобы облечься в это звание, он проходит через второе рождение и через тройное "посвящение": Крещение, Миропомазание и евхаристическое Приобщение. Он является новой тварью, и новое состоит в харизматизме, который исключает всякое "для себя одного", как говорит апостол Павел: все является харизмой, службой, служением для созидания Церкви (1 Кор. 12.14). Вне Церкви нет существования. Тот, у кого нет харизмы, находится вне ее духоносного организма. Церковь по существу есть сакраментальная община: в нее входят через Крещение и приобщаются к ее полноте через Евхаристию.