Женщина из Пятого округа

«…Не заставляй меня силой приводить тебя сюда».

«Делай что хочешь».

Она и сделала то, что хотела.

Я не мог спать. Я вышел из отеля и всю ночь бродил по улицам. Возле Лез-Алль я нашел круглосуточное интернет-кафе, полазил по сайтам и обнаружил, что есть рейс на Чикаго в девять утра, с последующей пересадкой до Кливленда. Если бы у меня была действующая кредитная карточка, я бы тут же забронировал билеты. Вместо этого я вернулся в отель и попросил ночного портье заказать мне такси до аэропорта на пять утра. Портье — его звали Тадеуш, он был поляк — отнесся ко мне на редкость тепло, когда узнал о причине, вынуждающей меня вылететь в Штаты. Он сказал, что бесплатно подержит для меня номер («Сейчас у нас все равно не сезон), и был слегка удивлен, когда я сказал, что обязательно вернусь в Париж через двое суток.

—      Да вы не волнуйтесь, сэр. Если нам понадобится номер, мы всегда сможем упаковать ваши вещи и отнести их  в камеру хранения. Если состояние вашей дочери не улучшится…

Состояние моей дочери улучшится только в том случае, если я предстану по адресу: улица Линне, дом номер 13, в пять вечера ровно через два дня.

В шесть утра я был в аэропорту и расплатился наличными за билет до Кливленда с пересадкой в Чикаго, с возвратом в Париж вечером того же дня. Потом я позвонил Сьюзан на сотовый из телефонной будки в зоне вылета. В Огайо был час ночи. Голос у Сьюзан был изможденный, Чувствовалось, что она на пределе.

—      Меган все еще без сознания, — произнесла она еле слышно. — Рентген показал некоторое повреждение мозга, но невролог пока не может определить, насколько это серьезно. Его очень настораживает отсутствие реакции на внешние раздражители. Следующие сутки будут критическими.

—      Я буду у вас в два пополудни. А пока попытайся хотя бы немного поспать.

—      Я не хочу спать. Я хочу только одного: чтобы моя дочь вернулась.

Я почувствовал себя слабым И беспомощным. И еще обезумевшим. Неужели это Маргит толкнула Меган под колеса? Сьюзан так и не рассказала мне подробностей наезда… но я не мог избавиться от ощущения, что Маргит слепила этот сценарий с трагедии, унесшей жизни ее дочери и мужа. Но что, если она тут ни при чем? Что, если это лишь трагическое стечение обстоятельств? Что тогда? И если Меган умрет? «Пережить смерть ребенка невозможно».

Когда самолет взмыл в облака, я почувствовал, как моя диафрагма начинает сокращаться, и сразу вспомнил предупреждение пульмонолога насчет риска авиаперелетов. Уже через десять минут я ощутил мучительную боль в груди. Тучная женщина, сидевшая в соседнем кресле, сказала своему другу: «О боже, да у него инфаркт!» — и вызвала стюардессу. Прибежали сразу две, вид у обеих был встревоженный.

—      С вами все в порядке, сэр?

Я объяснил, что это всего лишь приступ удушья после недавней травмы легких, и спросил, нет ли у них на борту кислорода. Одна из бортпроводниц исчезла и вскоре вернулась с баллончиком. Я схватил трубку и сделал три впрыска. Боль утихла, но мысль о том, что Меган может умереть, продолжала терзать меня.

—      Я думаю, мы могли бы подыскать вам более комфортное место до конца полета, — сказала одна из стюардесс.

Меня проводили в бизнес-класс и усадили в кресло, которое раскладывалось в кровать, дали одеяло и подушки. Я прошел в туалетную комнату и переоделся в пижаму, которой меня тоже снабдили. Потом я вернулся на свое место, принял таблетку зопиклона, впрыснул еще кислорода и отключился на шесть часов. Это был первый полноценный сон за последние несколько дней, и, проснувшись за полчаса до приземления в Чикаго, я почувствовал, что могу, по крайней мере, функционировать, какими бы ужасными ни выдались ближайшие двадцать четыре часа. Приземление приготовило мне новые испытания — декомпрессия опять сковала диафрагму. За пару минут до как самолет коснулся посадочной полосы, давление упало так низко, что я начал задыхаться. Кислород не помогал… и только на земле мне удалось продуть легкие, опорожнив целый баллончик.

Те же проблемы ожидали меня и на борту рейса Чикаго — Кливленд. Я опустошил еще один баллончик с кислородом, но все равно чувствовал себя бездыханным, когда через полчаса после посадки прибыл в университетскую клинику.

Неврологическое отделение занимало два этажа в новом крыле госпиталя. Интенсивная терапия находилась в дальнем конце коридора. Меня проводила туда дежурная медсестра. Она сказала, что я вовремя, поскольку врач-невролог как раз делает обход.

—      Я должна предупредить вас, что многие из тех, кто впервые заходит в палату, пугаются, и вас, возможно, тоже смутит обилие аппаратуры вокруг Меган. Если вы сочтете, что вам тяжело на это смотреть — такое часто бывает, — просто дайте мне знать, и мы сразу же выйдем.