Женщина из Пятого округа

—      Я повторю еще раз; ты красивая.

Она улыбнулась и забралась в постель.

—      Мне приятна твоя близорукость.

—      А еще говоришь, что я слишком придирчив к себе.

—      После пятидесяти все женщины думают: c’est foutu, все кончено.

—      Ты не выглядишь на пятьдесят.

—      Ты прекрасно знаешь, сколько мне лет.

—      Да, мне известен твой самый большой секрет.

—      Это не самый большой мой секрет, — сказала она.

—      Тогда какой же?

—      Если это самый большой секрет…

—      Намек понял.

Пауза. Я пробежал пальцами по ее спине, поцеловал в затылок.

—      Ты действительно хранишь какую-то великую тайну? — не удержался я.

Она рассмеялась:

—      Бог мой, до чего же ты прямолинеен!

—      Хорошо, я умолкаю.

—      Только продолжай целовать меня.

Мы снова занялись любовью. Медленно, без той спешки, что поначалу… но постепенно нас снова охватило безумие. Маргит была по-прежнему страстна, она бросалась в любовь с какой-то первобытной жадностью. У меня никогда еще не было такого секса — и оставалось лишь надеяться, что мой собственный пыл хотя бы дотягивает до ее уровня.

Когда все было кончено, в комнате повисла тишина. Потом она встала и вернулась с сигаретами и пепельницей. Я наполнил бокалы шампанским. Закурив, Маргит сказала:

—      Жизнь в Париже, похоже, тебя испортила.

—      Почему ты так говоришь?

—      Потому что ты не критикуешь меня за курение. Какой же ты американец, если не принуждаешь меня к здоровому образу жизни, не читаешь мне нотации о том, что пассивное курение вредит твоим легким?

—      Не все американцы такие зануды.

—      Ну, во всяком случае, те, кого мне доводилось встречать…

—      Ты когда-нибудь бывала в Штатах?

—      Нет, но…

—      Позволь, я угадаю. Ты, наверное, встречала таких дотошных американцев в салоне мадам?

—      Я бываю там очень редко.

—      Значит, мне повезло в тот вечер.

—      Можно и так сказать.

—      Почему же ты ходишь туда, если тебе там не нравится?

—      Я не могу сказать, что не нравится. Мадам действительно нелепа — до сих пор живет иллюзией, будто она человек искусства… Банальная история: в шестидесятых она познала пятиминутную славу в качестве музы художника, потом скоротечный брак с богатым мужем…

—      Так вот откуда большая квартира.

—      Конечно. Ее мужа звали Жак Жавель. В те времена он был крупным кинопродюсером — в основном снимал мягкое порно и на нем быстро разбогател. Жак женился на Лоррен, когда та еще была сексуальной, цветущей mannequin,[103] при этом он продолжал встречаться со своими двумя давними любовницами. Удивительно, но Лоррен, со своей странной американской моралью, не стала мириться с подобной сексуальной вольницей и разорвала брак. Из развода она вышла с одной лишь квартирой, не более того. Красота ее пошла на убыль, к тому же она не смогла приспособиться к меняющимся временам. Впрочем, как сказать… Она придумала себе новый образ — опекунши для одиноких сердец. Салон приносит стабильный доход, и хотя бы на несколько часов каждый воскресный вечер она может притворяться важной персоной. Я захаживаю туда пару раз в год. Иногда приятно выйти в свет и пообщаться с людьми.

—      У тебя не так много друзей в Париже?

—      Нет… но меня это не беспокоит. С тех пор как я потеряла дочь и мужа…

—      Ты и мужа потеряла?

Она кивнула и продолжила:

—      …я веду замкнутую жизнь. Мне это нравится. Одиночество благотворно.

—      В нем есть свои прелести, это точно.

—      Если ты писатель, ты должен ценить одиночество, нет другого выбора, кроме как быть одному. В любом случае, когда я пишу, время на работе летит быстрее.

—      Что ты делаешь всю ночь, помимо того, что пишешь?

—      Сижу в комнате, слежу за тем, чтобы никто из посторонних не прорвался в помещение, впускаю на склад рабочих, занимающихся отгрузкой мехов…

—      Никогда не думала, что меховые склады работают круглосуточно.

—      Этот склад работает.

—      Понимаю, — сказала она. — И как ты получил эту работу?

Я вкратце рассказал ей, как приехал в Париж, как попал в отель, каким негодяем оказался дневной портье, как тепло ко мне отнесся Аднан, как его задержала полиция, а так же обо всех прочих случайных событиях, которые привели меня в chambre de bonne и в конце концов помогли найти работу.

—      Похоже на похождения плута, — заметила она. — Стычка с классическим парижским connard…[104] мсье… как его звали?

—      Мсье Брассёр из отеля «Селект» на улице Франсуа Милле в Шестнадцатом округе. Если есть кто-то, кого ты ненавидишь, посылай его туда.

—      Буду иметь в виду. Но зато у тебя появился фантастический материал, n’est-ce pas?[105] Негодяй-портье обирает тебя до нитки, и ты оказываешься в chambre в lе quartier turc.[106] Уверена, все те годы, что ты практиковал свой французский в… Как называлось то место, где ты жил?

—      Итон, Огайо.

—      Никогда не слышала. Впрочем, ничего удивительного, если учесть, что я никогда не бывала в Америке…