Женщина из Пятого округа

Она плюнула мне в лицо. Я не обратил на это внимания и крепче сжал ее руки и ноги.

—      Этот шрам на шее. Расскажи мне…

—      Попытка самоубийства. Теперь доволен?

Я отпустил ее руки. Они так и остались безжизненно раскинутыми.

—      Ты пыталась покончить с собой после выписки госпиталя?

—      Через два дня после этого. В квартире, где я трахалась с мсье Корти.

—      Он назначил тебе встречу через двое суток после…

—      Нет. Это была моя идея. Он сомневался, убеждал меня в том, что не стоит торопить события. Но я настаивала. После привычного двухминутного секса я извинилась и вышла на кухню, схватила хлебный нож и…

—      Ты хотела наказать его, да?

—      Очень хотела, притом что он всегда был добр ко мне. Во всяком случае, насколько это возможно по отношению к шлюхе.

—      Но сам. факт того, что ты сделала это, пока он находился в соседней комнате…

—      Нет, это не было криком о помощи. Если правильно перерезать горло, умрешь на месте. Я была неаккуратна… Корти каким-то образом удалось остановить кровотечение. Он вызвал «скорую», и…

—      Ты выжила.

—      К сожалению… да.

—      А мсье Корти?

—      Пару раз он навещал меня в госпитале, потом прислал чек на десять тысяч франков — тогда это было состояние — с короткой запиской, в которой желал мне благополучия в будущем. Больше я о нем ничего не слышала.

—      А что стало с водителем машины?

—      Он оказался человеком со связями, так что ему удалось избежать огласки. Судья, которому передали дело, снял обвинения в убийстве и квалифицировал преступление как случайный наезд по неосторожности. Мне была положена компенсация — пятьдесят тысяч франков. Я отказалась, но мой адвокат сказал, что я буду ненавидеть себя за то, что не взяла деньги… тем более что его стараниями сумма может быть увеличена на пятьдесят процентов.

—      Так ты приняла компенсацию?

—      Семьдесят пять тысяч франков за жизни двух самых дорогих мне людей.

—      И водитель исчез из поля зрения?

—      Не совсем. Мир живет по странным законам. Спустя три недели после наезда дом Анри Дюпрэ подвергся ограблению. Это случилось среди ночи, Дюпрэ вспугнул грабителя, завязалась драка, и хозяин дома был заколот ножом в сердце.

—      Ты почувствовала себя отомщенной?

—      В этом что-то было, я так думаю. Тем более что Дюпрэ не слишком-то раскаивался в убийстве моей семьи. Его адвокаты сделали за него всю грязную работу, и я так и не дождалась хотя бы открытки с извинениями за то, что он совершил. Все, что я получила, — это чек.

—      Выходит, у мести своя добродетель?

—      Общепринятая мораль пытается убедить нас в том, что месть опустошает душу. Какой бред! Каждый хочет, чтобы зло было наказано. Каждый хочет «быть отомщенным». Каждый хочет того, что вы, американцы, называете «расплатой». И почему нет? Если бы Дюпрэ не убили, я бы всю жизнь прожила с мыслью о том, что он легко отделался. Тот грабитель оказал мне огромную услугу: он оборвал жизнь, не достойную продолжения. И я была ему благодарна. Но если уж договаривать до конца… Можно смириться с потерей мужа — как бы ты по нему ни тосковала, — но пережить смерть своего ребенка невозможно. Никогда. Смерть Дюпрэ не облегчила мои страдания, хотя и принесла какое-то мрачное удовлетворение. Уверена, тебя это пугает.

—      Одна часть меня так и хочет сказать: «Да, я в ужасе…»

—      А другая?

—      Очень хорошо понимает твои чувства.

—      Потому что ты тоже жаждешь мести?

—      Мои страдания — ничто в сравнении с твоими.

—      Это верно, у тебя ведь никто не умер. Но ты пережил крах своей семьи, своей карьеры. Твой ребенок с тобой не разговаривает…

—      Ты мне уже напоминала об этом.

—      Так же, как ты напоминаешь себе об этом каждый час, каждый день. Потому что так работает чувство вины.

Я встал и начал одеваться.

—      Уже уходишь, так скоро? — игриво спросила Маргит.

—      «Час колдовства» уже близок, не так ли?

—      Верно, но еще ни разу ты не уходил, не выказывая недовольства. С чего вдруг такие перемены?

Я  промолчал.

—     Ответьте честно на этот вопрос, мсье Рикс. Человек — я полагаю, это мужчина, — который причинил боль… Не хочешь ли ты, чтобы ему воздалось по заслугам?

—      Конечно хочу. Но я никогда не буду насылать на него кару…

—      Ты слишком порядочный, — вздохнула она.

—      Едва ли, — ответил я и добавил: — Увидимся через три дня?

—      Ты дурак, если хочешь продолжать это.

—      Да, дурак.

—      Значит, через три дня, — сказала она, потянувшись за сигаретой.