Женщина-кошка

Однажды вечером Мидити сидела перед своим крошечным домиком и жарила голову большого руи, которого она поймала этим утром в пресном озерце неподалеку. Аромат жареной рыбы и горячего масла заставлял ее поминутно сглатывать слюну. Переворачивая рыбу на старой сковородке, она наблюдала, как вечерние сумерки наползают на поляну, где стоял ее дом, как сгущаются темно-лиловые тени под пологом мангровых деревьев и сундари. В лесу раздавались крики зимородков; на болоте устраивались на ночь цапли, похожие в сумерках на огромных насекомых. Этим вечером птицы никак не находили себе покоя: они взлетали на ветви деревьев, сидели там, широко раскинув крылья, но вместо того, чтобы сложить крылья и заснуть, они через несколько минут снова срывались с места и начинали кружить между деревьями, издавая раздраженные крики.

– Мидити! Мидити!

Вдова повернулась, удивленная. Вдоль берега бежала одна из ее соседок, молодая женщина по имени Нритока. Муж Нритоки часто ловил рыбу с мужем Мидити и после его смерти был добр к бедной вдове, помогал ей чинить дом и иногда давал своей жене риса и масла, чтобы та отнесла Мидити. Когда Нритока потеряла первого ребенка – он родился намного раньше срока, – Мидити дала ей целебных трав, чтобы остановить кровотечение, а потом – других, которые помогли ей благополучно родить сына. Сейчас этому мальчику было шесть лет, он был стройным и резвым, как молодой олень; и хотя кое-кто в Затопленных Землях называл Мидити колдуньей за ее удачу, но Нритока была не из этих людей.

– Что с тобой, дитя мое? Твой мальчик заболел? – Мидити, нахмурившись, встала и вытерла руки о сари. – Или...

Слово застряло у нее в горле. Она не могла заставить себя назвать по имени крокодила бога Вишну.

– Нет! – Нритока, тяжело дыша (быстро бегать она не привыкла), упала на бревно возле костра, служившее Мидити скамейкой. Она была красива: пухленькая, с румяными щеками, блестящими от масла.

– Хуже того – крокодил в человеческом обличье! Алварский магараджа собрался на охоту, – продолжала она.

– Алварский магараджа... – У Мидити похолодели руки. Она покачала головой и присела на бревно рядом с Нритокой, которая грела руки над тлеющими углями костра. – Он будет здесь?

– Я не знаю. Но вчера из Деревни Вдов прибежал гонец, мальчишка, и сказал, что два дня назад слуги магараджи пришли туда и уволокли его бабушку, сказав, что их господин скоро будет охотиться.

Мидити сглотнула слюну, ощущая во рту горьковатый привкус. Магараджа Алвара был человеком такой баснословной жестокости, что одно только упоминание его имени обращало в бегство самых сильных и храбрых воинов. Его дворец был переполнен охотничьими трофеями, которые он собрал за десятки лет, – там стояли чучела редких носорогов, слонов, оленей, леопардов, вепрей и котов-рыболовов, которых, по слухам, уже почти не осталось в Затопленных Землях.

Но больше, чем любой другой добычи, сердце магараджи жаждало... тигров. Рассказывали, что целый флигель его огромного дворца устлан, как коврами, шкурами тигров, что из каждого окна там смотрит рубиновыми глазами голова тигра, что домашние туфли правителя украшены тигриными клыками и что он спит с тигрицей, которую он взял маленьким котенком и вырастил, вскормив человеческим молоком и кровью. Мидити никогда особенно не прислушивалась к этим россказням, потому что дворец магараджи находился за много миль от ее родных мест.

Однако среди прочего об этом ужасном человеке рассказывали нечто такое, в реальности чего не приходилось сомневаться. Всем хорошо известно, что самые яростные, самые огромные, самые могучие и коварные тигры на свете обитают в Затопленных Землях. Это тигры-людоеды; человеческая плоть для них такое же лакомство, как для детей конфеты. Говорят, что соленая вода дельты наполняет их безумием, но почему же тогда люди, живущие в этой стране, не сходят с ума? Наверное, дело в том, что Затопленные Земли – это королевство Дакшинерои, Тигра-Демона, и что в жилах его сыновей и дочерей, подобно смоляному факелу, пылает его кровь.

Как бы то ни было, тигр из Затопленных Земель был самой желанной добычей для магараджи. Пусть уже весь его тронный зал был убран их шкурами, пусть он носил корону, сделанную из их черепов: магарадже Алвара этого было мало, и он продолжал охотиться за тиграми в Сундарбане.

Вот как он это делал.

В самый холодный час перед рассветом, в тот час, когда можно увидеть, как капельки росы скользят по травинкам, точно крошечные улитки, когда можно услышать, как шевелятся крабы между корнями мангровых деревьев, слуги магараджи вытаскивали на поляну в Прекрасном Лесу пожилую вдову или ребенка. Там они привязывали бедную жертву к деревянному столбу, оставляли ее (почти всегда это была женщина или девочка) и возвращались в лагерь, чтобы смазать ружье магараджи и приготовить ему утренний чай. Девушки сколько угодно могли кричать и бредить, старухи – умолять о пощаде, дети – плакать... Жестокому магарадже это было безразлично.