Женщина, которая легла в постель на год

– Знакома? Да мы лучшие подруги. Даже не представляю, как я тут обойдусь без нее целых четыре недели.

Она отчаянно улыбнулась, но Брайан ясно видел, что в душе бедная девочка рыдает. Решение пришло быстро. На выходе из лифта он велел Поппи собрать сумку и дал ей ключи от машины.

– Когда соберешься, спускайся и садись в серебристый «пежо эстейт». Получится фантастический сюрприз для близнецов!

Поппи повисла у доктора Бобера на шее, бормоча благодарности и бессвязные восхищенные звуки, не складывающиеся в слова.

Брайан крепко обнял подругу дочери, сначала в шутку, без задней мысли, но затем, когда она так и не ослабила железной хватки, начал замечать ее молодую упругую плоть и мускусный запах духов. Он заставил себя думать о хрящеватом мясе, которым его пичкали на школьных обедах, – действенный способ сбросить неуместное возбуждение.

* * *

Близнецы спускались на лифте, оставив отца, решившего воспользоваться туалетом Брайана-младшего перед предстоящей сотней миль за рулем по дороге обратно в Лестер.

– Четыре недели без этой бешеной коровы, – мечтательно вздохнула Брианна.

Брайан-младший улыбнулся одной из своих редких улыбок. Прежде чем двери лифта открылись, близнецы безуспешно попытались дать друг другу пять.

– Брайан-младший, у тебя никогда не получается рассчитать время! Сколько раз мы уже пробовали и ты промахивался? Наверное, в постели ты безнадежен. У тебя совсем нет чувства ритма!

– Хватило, чтобы сделать Поппи ребенка.

– Нельзя сделать женщину беременной, если держать трусы на месте, а член в покое.

– Да знаю я! А еще знаю, что если не сливать баллоны, яйца взорвутся.

Брат с сестрой покинули теплое здание и вышли на холодный ветер со снегом. По пути к машине они заметили, что на переднем пассажирском кресле кто-то сидит.

И когда подошли ближе, дверь автомобиля открылась, и Поппи закричала:

– Сюрприз!

* * *

Поездка была ужасной.

Чемоданы Поппи и черные мусорные пакеты с ее жуткой одеждой и обувью заняли весь багажник, и близнецам пришлось ютиться в окружении собственного багажа.

Поппи трещала без умолку всю дорогу от Лидса до Лестера. Если бы Брайан-старший не вел машину, то того гляди примостился бы у ее ног – внимать болтушке, словно мудрому старцу Гомеру.

Он думал: «Вот она, дочь, которая должна была быть моей. Девочка, чей размер ноги меньше моего. Которая целую вечность торчит в ванной, умащая себя всякой всячиной, – не то что Брианна, которая, умываясь, хрюкает как свинья и выскакивает из ванной через две минуты».

А Брайан-младший думал о крохотном ребенке в матке Поппи. Он не помнил в подробностях, что случилось той ночью, когда Поппи забралась к нему в постель. В его голове вспыхивали лишь отдельные образы: клубок рук и ног, жар, запах рыбных палочек, стук зубов, частое дыхание и невообразимо приятное ощущение нескончаемого падения за пределы смертного тела в бесконечную вселенную.

Брианна решилась избавить мир от Поппи и всю дорогу детально планировала, как это осуществить.

Когда они свернули с шоссе на двадцать первую развязку, Брайан-старший попытался подготовить детей к «изменениям в домашнем укладе».

– Маме слегка нездоровится.

– Поэтому она нам три месяца не звонила? – язвительно спросила Бриана.

Поппи повернула голову и сказала:

– Это ужасно – когда мать не звонит своим детям.

– Ты права, Поппи, – кивнул отец семейства.

А Брайан-младший прошептал сестре:

– Не надо было сдаваться.

Глава 28

Ева мечтала наконец-то обнять близнецов, особенно теперь, раз ей уже не придется убирать в их комнатах, перестилать постели, а за их питание и рождественские подарки будет отвечать кто-то другой. Вполне возможно, пришла очередь Брайана возмущаться неряшеством детишек.

«Да, – думала Ева. – Да, пусть кто-то другой ползает под их кроватями и выгребает оттуда миски с коркообразными хлопьями, когда-то залитыми молоком с сахаром, чашки, тарелки, коричневые яблочные огрызки, почернелую банановую кожуру и грязные носки».

Ева расхохоталась в своей чистой белой комнате.

* * *

Брианна и Брайан-младший впали в прострацию, увидев мать сидящей на постели посреди белой коробки, в которую превратилась родительская спальня. Ева раскинула руки, и близнецы пришли в материнские объятия.

От наплыва чувств голос отказал, она обнимала своих детей, прикасалась к их телам – ощутимо изменившимся за три истекших месяца, пока они не виделись.

Брианна нуждалась в стрижке. Ева подумала, что даст дочери шестьдесят фунтов на приличного парикмахера.

Брайан-младший был чем-то обеспокоен – Ева почувствовала, как напряжены его мышцы, – а лицо сына обросло непривычной трехдневной щетиной, отчего он походил на светловолосого Орландо Блума. Но черные волоски на лице Брианны требовали немедленной записи на эпиляцию.

Близнецы отстранились от матери и неловко сели на краешке кровати.

– Ну же, рассказывайте, – подбодрила их Ева. – Нравится вам в Лидсе?

Брат с сестрой переглянулись, и Брианна сказала:

– Да, разве что…

Тут снизу послышался чей-то крик:

– Ух ты, я уже чувствую себя как дома!

Близнецы снова обменялись взглядами, встали и поспешили прочь.