Женщина, которая жила у моря

8:00. Не опоздаю ли я?

Когда я натягивала юбку, сломалась молния. Я в ужасе бросилась к чемодану, чтобы найти подходящую булавку и застегнуть юбку. Бросив взгляд в зеркало, я заметила, что кружево, которое должно выглядывать из-под черной блузки, немного отошло. Нитку удалось вдеть в иголку только с третьей попытки. У меня тряслись руки, но я все же кое-как пришила кружево. Я так нервничала, что все валилось у меня из рук. Накрасив губы ярко-красной помадой, я снова посмотрелась в зеркало. «Хороша дамочка», – подумала я, брызгая на запястья парфюмерной водой A la nuit от Serge Lutens. Мне подарила ее Йессика, когда мы встречались в отеле. «Это волшебный аромат! – сказала она. – Перед ним никто не устоит. Ты всех сразишь наповал! Гарантирую! А заодно он будет напоминать тебе обо мне».

Несмотря на волнение, в Сан-Карло я вошла с высоко поднятой головой, расточая улыбки направо и налево, будто оперная дива. Я нервно вертела на пальце кольцо со змеями и ощущала в себе небывалую силу и решимость, неведомые ранее.

Я поднялась на сцену и отдала членам комиссии свои документы. Мне попались два сложных фрагмента, которые я довольно долго репетировала. Я почувствовала прилив адреналина, и ничто уже не могло меня удержать.

Когда я закончила петь, никаких комментариев не последовало.

– Хорошо, а теперь исполните что-нибудь на свой выбор, – попросил господин с бородкой.

Намеренно медленными движениями я вытащила из папки партитуру двух арий из «Цветущего сада». Взглянув на ноты, аккомпаниатор сразу понял, что это новое произведение, которое он никогда не исполнял. Он взглянул на меня с явным недовольством. И я его понимала, ведь он боялся ошибиться. Аккомпаниатор шепотом спросил: «Какой темп?» Я одарила его обворожительной улыбкой и взмахнула рукой, словно приглашая следовать за мной.

Когда я закончила, мне сказали спасибо и пообещали сообщить результаты позже. Но по лицам присутствующих я поняла, что прослушивание прошло отлично. Все сидели с разинутыми ртами.

Я всех поблагодарила, грациозно поклонилась и вышла, слегка покачивая бедрами.

Не успела я пройти и трех метров, как меня окликнули. Я обернулась с милейшей из своих улыбок.

– Да?

– Извините, синьорина, но что это за арии, которые вы исполняли последними? Никто из членов комиссии не знает их! Кто их написал?

– Маэстро Пьетро Малара, – ответила я, не переставая лучезарно улыбаться.

Эпилог

Я смотрю на команду садовников, которая на самом деле состоит всего из двух человек – молодых братьев из соседнего района, открывших компанию по восстановлению заброшенных садов. В их опытных руках постепенно оживают старые розовые кусты и другие растения, которые я считала погибшими. Я с гордостью любуюсь прекрасным жасмином, усыпанным цветами. Это я попросила его посадить, чтобы отдать дань уважения женщине, которая захотела иметь его в своем саду вскоре после того, как поселилась здесь. Я представляю Костанцу среди ее любимых цветов и деревьев, что помогли ей построить новую жизнь. Думая о ней, я не вижу пожилую даму, прогуливающуюся по этому саду под руку с племянницей, или старую больную прабабушку, которая в отчаянии пишет дочери последнее письмо. Перед моими глазами предстает молодая женщина – высокая, стройная, решительная, серьезная, которую не волнуют выбившиеся из прически пряди волос и грязь под ногтями, когда она сажает цветы или выдергивает сухую траву.

Зина, устроившись на садовом стуле, подставляет бледное лицо весеннему солнцу и с любопытством наблюдает за возрождением сада. Она совсем не похожа на ту старушку, с которой я познакомилась полтора года назад. Сейчас она выглядит гораздо моложе и с удовольствием шутит с садовником. Видимо, я ошиблась, когда опрометчиво отнесла ее к категории «вещи, у которых истекает срок годности».

Вчера в Сан-Карло она выглядела потрясающе: с раскрасневшимися от волнения щеками, в неизменном дамастовом жакете, застегнутом на булавку с драгоценным камнем, и винтажной шляпке того же стиля, она сидела в первом ряду вместе с моей матерью, одетой в серый костюм от Armani.

Йессики не было. Она прислала мне роскошную корзину с цветами и открытку, на которой было написано: «Я всегда знала, что у тебя получится. У меня тоже получилось. Из Берлина, от Йессики».

Когда вспыхнул свет, я не видела никого из зрителей, кроме Зины. Я была настолько ошеломлена, что не слышала ни аплодисментов, ни криков «Браво!», ни вызовов на бис и даже не поняла, чья рука вытолкнула меня обратно на сцену. Явно не рука Марко. Я вычеркнула его из своей жизни, и это оказалось гораздо проще, чем я думала.

Кто-то вручил мне огромный букет цветов.

Дирижер поднялся на сцену и получил свою долю заслуженных аплодисментов. Потом он подошел ко мне, взял меня за руку и под одобрительные возгласы публики вывел на середину сцены.

Завтра все газеты будут писать о премьере «Цветущего сада».

Мои размышления прервал голос садовника:

– Синьора, вы меня слышите? Я уже в который раз вас зову! Хотел показать вам это чудо!