Женщина, которая жила у моря

А тут вдруг такая удача – заболел дирижер филармонического оркестра. Эвелина так обрадовалась. Но в тот же вечер она почувствовала себя плохо, ее несколько раз вырвало, и радость навсегда покинула их дом. И вот теперь его мечты начали сбываться: он будет дирижировать филармоническим оркестром. Но Эвелина уже никогда этого не увидит.

Пьетро закрыл жене глаза, встал и подошел к окну. Начинался дождь. Редкие мелкие капли быстро превратились в настоящий ливень. Улицы сразу опустели, словно по команде: торговцы закрыли свои лавки, возчики поспешно укрывали поклажу брезентом, а те, кто целыми днями слонялись на улице, вынуждены были вернуться в свои жалкие жилища. Вода щедро заливала брусчатку, вторгаясь даже в помещения на нижних этажах, будто хотела очистить это место от скверны.

Пьетро открыл дверь двум женщинам, которые, несмотря на риск заразиться, пришли, чтобы помочь навести порядок и обмыть тело. Обе промокли насквозь. Они предложили посидеть с телом, как положено, но Пьетро не хотел злоупотреблять их добротой и подвергать опасности. Кроме того, он желал побыть со своей Эвелиной наедине.

– Не беспокойтесь, все в порядке, – сказал он вежливо, но уверенно и проводил женщин к выходу.

В темной комнате, при тусклом свете свечей, Пьетро почувствовал, как его охватывает отчаяние. Он не был уверен, что справится, но он должен – ради несчастного малыша. Сантино всего три года. Значит, его сын, так же как и он сам, вырастет без матери. Только он никогда не оставит его.

Пьетро сидел на стуле у кровати жены, разрываясь между желанием отдаться боли и необходимостью сопротивляться ей. Он искал то, что помогло бы ему удержаться, и тут на помощь пришла музыка, которую он так любил. В его голове всплыла Первая симфония Малера: он мечтал исполнить ее в филармонии. Сначала музыка звучала сбивчиво, растерянно, но постепенно обретала уверенность и точность.

Первая часть симфонии, спокойная и плавная, как звуки природы, напоминала ему о детстве, о беззаботных годах юности, проведенных на морском берегу, о прогулках на гору Сант-Элиа, откуда «виден весь мир», как говорил его отец.

Вот звук рожка, которому вторят виолончели, трубы и тромбоны, гобои, флейты, кларнеты, – в них и ностальгия, и сладость невинного детства, потерянного навсегда. Потом военный марш, народный танец и реквием по погибшему охотнику. И тут же, на фоне скорбной темы, едва различимая мелодия шуточного канона «Братец Мартин».

Погрузившись в симфонию, Пьетро на мгновение позабыл о своей боли и сосредоточился на том, как бы он выстроил исполнение этого произведения. И очень скоро подобрал нужный ключ. Все вдруг стало ясно, как в миг Богоявления.

2

В ушах Пьетро Малары все еще звучала «Аппассионата» Бетховена, соната для фортепиано № 23, которую он заставлял своего юного ученика Филипа Брауна повторять перед экзаменом снова и снова, пока тот окончательно ее не возненавидел. Путь от жилища Браунов до итальянского госпиталя Колумбус казался Пьетро бесконечным. Улицы были заполнены людьми, и ему то и дело приходилось уворачиваться от прохожих. Но, начиная с Хьюстон-стрит, ты словно попадаешь в другой мир. С раннего утра тут кипит работа: повсюду стоят ограждения вокруг больших котлованов, вырытых для расширения метрополитена. В горячем воздухе висит запах гудрона, затрудняющий дыхание. Пьетро постоянно спрашивал дорогу, но, погруженный в свои мысли, сразу забывал, что ему отвечали.

Неделя, прошедшая после похорон, показалась ему вечностью. Словно все, что должно было случиться за два года жизни в Нью-Йорке, уложилось в эти несколько дней: похороны Эвелины, прослушивание в филармонии, а теперь еще и письмо из Бостона, которое он бережно спрятал во внутренний карман пиджака. Пьетро задумался, хватит ли ему денег, чтобы при необходимости заплатить за Сантино, и во сколько обойдется поездка в Бостон. Похороны, организованные местным ритуальным агентством, сильно истощили его сбережения. Но он обязан был сделать это для Эвелины. Ведь он втянул ее в эту авантюру и наобещал золотые горы. Многие дирижеры уезжали в Америку и возвращались знаменитыми.

Чтобы оплатить переезд, Пьетро нанялся в корабельный оркестр, да еще изредка удавалось немного заработать, играя на фортепиано. Публика восторженно аплодировала ему. Только Эвелина не могла слушать его игру. У нее не было подходящего платья, поэтому она была вынуждена оставаться в маленькой каюте второго класса, хотя была женой маэстро. Она не ложилась спать, пока он не вернется, и неизменно улыбалась, несмотря на все испытания.

На перекрестке ему пришлось остановиться и подождать, пока проедет колонна грузовиков, груженных длинными железными балками. Пьетро почувствовал, что ступни горят от раскаленного асфальта. Он подошел к полицейскому, который регулировал движение, чтобы узнать, куда направляются эти чертовы грузовики.

– It's iron for the Queensboro bridge![23] – отвечал тот.

Теперь понятно – это опорные балки для моста. Точнее, для двух мостов – Манхэттенского и второго, который должен соединить Манхэттен и Куинс.