Женщина, которой я хотела стать

Я коллекционирую не только книги и ткани, но еще и воспоминания, и друзей. Я люблю помнить. Это совсем не значит, что я цепляюсь за прошлое, скорее мне нравится ощущение близости. Это противоположность пустой болтовне и то, что приближает нас к правде. «В прекрасном – правда, в правде – красота» – как писал английский поэт Джон Китс, которого я изучала в Оксфорде.

Всю свою жизнь я старалась избегать вранья. Ложь токсична. Она приводит к недопониманию, все усложняет и разрушает счастье. Не так-то просто всегда оставаться честным, но, как и все остальное, это дело привычки. Правда очищает – она как обрезка деревьев. Чем честнее ты можешь быть, тем лучше – это упрощает и жизнь, и любовь.

* * *

Конечно, любовь бывает разной силы. Сейчас я понимаю, что среди тех многих, в кого я была влюблена, только двоих мужчин я любила по-настоящему. Я вышла замуж за них обоих: за одного – в начале своей жизни, за другого – намного позже.

Эгон. Я даже не могу передать, скольким я обязана своему первому мужу принцу Эдуарду Эгону фон унд цу Фюрстенберг. Я буду ему вечно благодарна, ведь он так много для меня сделал. Он подарил мне детей, дал свое имя, он дал мне свою веру и поддержку, он разделил со мной все, что у него было, – все свои знания и связи, и подарил свое сердце.

Мы с Эгоном познакомились на вечеринке по случаю дня рождения в Лозанне. Я помню его широкую улыбку, по-детски невинное лицо и щель между передними зубами. Он только что поступил в Женевский университет, куда я ходила на курсы. А еще он только что вернулся из Бурунди, где провел несколько месяцев с католической миссией – обучал детей и выхаживал больных проказой. Это произвело на меня впечатление. Я помню, во что была одета в тот вечер, когда мы познакомились, потому что он сделал мне комплимент, – широкие розовые брюки-палаццо и туника с вышивкой, которую я стащила из маминого шкафа. Нам обоим было по 19 лет.

Эгон идеально подходил под определение завидного жениха – австрийско-немецкий принц по отцовской линии и богатый наследник по материнской. Его мать, Клара Аньелли, – старший ребенок семейства, владеющего автомобильным концерном «Фиат». Эгон проявлял ко мне интерес, возможно, потому, что я уже обзавелась большим количеством друзей в Женеве, а он тогда только приехал. Мы много тусовались, а однажды в воскресенье поехали в соседний Межев, чтобы провести день в горах. Машина сломалась, и Эгон отправился искать помощь. Я помню, как открыла бардачок, чтобы проверить его паспорт. Я никогда раньше не встречала принцев и хотела посмотреть, был ли там указан его титул (оказалось, что нет). Когда Эгон вернулся к машине вместе с механиком, двигатель тут же завелся. С машиной все было в порядке. Я до сих пор помню, как он смутился, и его пристыженное выражение лица. Его беспомощность – вот что меня покорило.

Эгон жил в небольшой, но шикарной съемной квартире у Женевского озера, а я дома с мамой и Хансом, но мы все время проводили вместе. Мама, которая до этого не признавала ни одного из моих парней, тут же приняла его как собственного сына. Впоследствии они стали очень близки. Эгон был полон энергии и обожал приключения: он постоянно планировал путешествия и искал новые места для поездок. Как-то он предложил нам с ребятами купить групповую туристическую путевку на Дальний Восток. У меня получилось уговорить маму отпустить меня поехать с ними, но, когда она привезла меня в аэропорт, выяснилось, что все нас бросили и едем только мы с Эгоном. Я распереживалась, думая, что она не отпустит меня с ним вдвоем, но она не стала возражать.

Где мы только не были: в Индии – в Нью-Дели, Агре и великолепном Тадж-Махале, в Таиланде с его плавучими рынками, в Бирме (сейчас Мьянма) с ее сотнями пагод, в Камбодже и на руинах Ангкор-Ват, а также в Гонконге, где одежда шьется со скоростью света. Как заядлые туристы, мы целыми днями мотались по достопримечательностям, а по вечерам ужинали у местных жителей – нас приглашали благодаря связям Эгона в «Фиат». Эгон был самым обаятельным парнем на свете. Его харизма и энтузиазм были заразительны, и путешествия с ним всегда были полны сюрпризов и случайных приятных открытий.

В Бангкоке мы ужинали с Джимом Томпсоном, знаменитым американцем, который осел в Таиланде после войны и построил огромный бизнес – фирму Thai Silk Company, объединив под ее началом индивидуальных предпринимателей-ткачей, которые занимались производством изделий из шелка. Мистер Томпсон носил шелковые рубашки и брюки и бархатные тапочки с вышивкой. Он жил в великолепном старинном тайском доме, полном антиквариата, откуда можно было наблюдать за ткачами, работающими по ночам при свете фонарей на территории всего плавучего рынка. Я помню, он сказал нам, что на следующий день уезжает на отдых в малайзийские джунгли. С тех пор его никто не видел. По слухам, он был двойным или тройным агентом и его убили.