Женщина, которой я хотела стать

У нас были молодые, красивые и шикарно одетые гости, восхитительная еда и замечательная развлекательная программа. Мой отец пригласил всю группу из пятидесяти музыкантов и певцов из модного русского ночного клуба «Распутин». Мне было очень неловко, когда он взял микрофон, начал петь по-русски с музыкантами и бить бокалы, но все остальные были в восторге, и свадьба удалась на славу. Единственным, кто не пришел на свадьбу, был отец Эгона Тассило – из-за давления со стороны главы их семьи, который не одобрял наш союз, он был вынужден бойкотировать вечеринку и присутствовал только на церемонии бракосочетания, но это едва ли могло омрачить праздник и нашу радость. Мы с Эгоном оставили гостей петь и танцевать дальше, а сами вернулись в Париж, переоделись и пошли гулять по магазинам на улице Фобур-Сент-Оноре.

На свадьбу мама Эгона подарила нам пляжный домик на сказочно красивом побережье Коста-Смеральда на острове Сардиния. Мы взяли с собой друзей и провели там весь август, разместив компанию из шестнадцати человек в трех малюсеньких спальнях. Мы все были так молоды, и нам было так весело.

Наш прекрасный сын Александр Эгон родился через шесть месяцев, 25 января 1970 года, в Нью-Йорке. Наша не менее прекрасная дочь, Татьяна Дезире, появилась на свет всего 13 месяцев спустя. Точно так же, как в свое время Эгон настоял на нашей свадьбе и рождении Александра, он был настойчив в своем решении сохранить Татьяну. Я снова забеременела всего лишь через три месяца после рождения Александра, при всем том, что роды были очень тяжелыми, длились 16 часов и закончились экстренным кесаревым сечением. Мне требовалась моральная поддержка, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что придется пройти через все это снова. Прелестная Татьяна появилась на свет 16 января 1971 года, на этот раз с помощью запланированного кесарева сечения. Невозможно выразить словами, насколько я благодарна Эгону за его энтузиазм и поддержку. Тот факт, что мои дети появились на свет, был в основном его заслугой, хотя впоследствии я сыграла более значимую роль.

* * *

Жизнь в Нью-Йорке в начале семидесятых была настоящим праздником. Недвижимость была недорогой, поэтому возможность жить там была у огромного количества совершенно разных людей, в том числе творческих. В художественных галереях выставлялся поп-арт, на Бродвее выступали обнаженные актеры – все это было для нас в новинку, вместе с ощущением вседозволенности и свободы, которую, казалось, только-только изобрели. Принц и принцесса фон Фюрстенберг (мы избавились от «унд цу») были одной из самых ярких пар города. Молодость, красота и богатство внесли наши имена в списки приглашенных на каждое мероприятие и во все журнальные колонки о светской жизни. Каждый вечер мы бывали как минимум на одной коктейльной вечеринке, на ужине и иногда на балу, а под конец еще всегда заходили в какой-нибудь гей-клуб. Мы жили на Парк-авеню, при этом ощущали себя как в Европе, где продолжали проводить много времени.

Мы часто устраивали вечеринки для гостей из Европы. Я помню пышный прием, который мы устроили Ив Сен-Лорану, и как мы в последнюю минуту организовали ужин для Бернардо Бертолуччи, приехавшего представить свою картину «Последнее танго в Париже». Фильм был пикантный, даже шокирующий, так что его талантливый красавец режиссер был в Нью-Йорке нарасхват. На наших вечеринках были все – Энди Уорхолл со своим окружением, актеры, дизайнеры, журналисты и, конечно, множество европейцев. Жизнь била ключом, мягко говоря, и даже для меня это наконец стало слишком.

В браке были свои сложности. Эгон был моим мужем и моей первой настоящей любовью, но в наших отношениях появились проблемы. Ему нравилось развлекаться, испытывать новые ощущения, и он был неразборчив в своих связях. Я пыталась принять его поведение и поддержать идею свободных отношений – я ни в коем случае не хотела его осуждать. Я вела себя как ни в чем не бывало и скрывала свои страдания, не желая выставлять себя жертвой. Но у меня было двое маленьких детей, о которых надо было заботиться, и бизнес, требующий не менее пристального внимания. Настал момент, когда мне стало слишком тяжело со всем этим справляться.

Как бы странно это ни прозвучало, но именно решение развестись, которое мы приняли в 1973 году, позволило нам сохранить нашу любовь и отношения. Последней каплей стал февральский номер журнала New York, в котором вышла статья о нас. На обложке красовалась прелестная фотография, на которой мы с Эгоном позируем на фоне шатра в своей гостиной, а заголовок гласил: «Пара, у которой есть все, – достаточно ли им этого?»