Женщина, которой я хотела стать

Идея написания этой статьи принадлежала главному редактору журнала Клэю Фелкеру. Возвращаясь домой из Европы, в отделе светской хроники журнала Newsweek он увидел нашу маленькую фотографию, сделанную на благотворительном вечере в Техасе. За декор отвечал Сесил Битон, а среди гостей были высокопоставленные лица со всего света. Мы с Эгоном выглядели особенно роскошно. На молодой принцессе было изумительное вечернее платье от Roberto Capucci, практически полностью обнажающее грудь, а молодой принц был бесподобно хорош в безупречно сидящем смокинге.

Клэй, отвечающий за создание еженедельника, решил сделать фоторепортаж об этой молодой, возбуждающей любопытство паре и вынести историю на обложку. Написание статьи поручили Линде Бёрд Фрэнк, журналистке с феминистскими взглядами, а за снимки отвечал топовый фотограф Джилл Кременц. Фотографии получились превосходные: Эгон в метро, я в салоне красоты, дети в своей комнате, мы вдвоем идем по улице, мы с родителями Эгона в арт-галерее. Снимки сопровождались необычайно пикантными и откровенными выдержками из интервью: Эгон намекал на то, что мы состоим в свободных бисексуальных отношениях, а я сказала, что заниматься сексом в браке – это все равно что трогать правую руку левой. Мы звучали как пресыщенные циники, но мы были очень молоды, вели себя невозмутимо, чего бы нам это ни стоило, и, само собой, были слишком наивны в вопросах общения с прессой.

Результат поверг нас в шок и разрушил наш брак. Читая материал, в котором наша жизнь была показана будто под лупой и выставлена на всеобщее обозрение, я поняла, что не имею к этим двоим никакого отношения. Я не хотела быть европейской принцессой с Парк-авеню, ведущей наигранный декадентский образ жизни. Та женщина определенно была не той, кем я хотела быть. Нам нужно было расстаться, чтобы я могла остаться собой. Эгон съехал вскоре после публикации той статьи в журнале New York, но мы навсегда сохранили нашу дружбу и общую семью.

После расставания наши с Эгоном отношения стали более естественными, глубокими, искренними и уважительными. Разумеется, вначале ему было грустно и обидно, но расставание абсолютно точно было единственно верным решением, и в конце концов он принял ситуацию. Расстаться – не значит полностью вычеркнуть кого-то из своей жизни: отношения могут поддерживаться и развиваться в другом ключе. Это непростая задача, но, как и все значимое в жизни, это стоит того.

Мне не надо было заставлять себя продолжать хорошо относиться к Эгону. Он был моей первой настоящей любовью, мужчиной, за которого я вышла замуж, он подарил мне моих детей. Я никогда не осуждала его и не переставала любить, я просто больше не воспринимала нас как пару. Мы остались необыкновенно близки до самого конца его жизни. Он был мне родным. Когда в моей жизни появился Барри, мы часто путешествовали вместе с Эгоном и с детьми и всегда отмечали вместе Рождество.

Я была рядом с Эгоном, когда он умер от цирроза печени в июне 2004 года в Риме, за две недели до своего пятидесятивосьмилетия. У него уже довольно давно был гепатит С. Его образ жизни и постоянные злоупотребления привели к тому, что его здоровье наконец не выдержало. За полгода до этого, в декабре, он был слишком слаб, чтобы ехать в поместье Cloudwalk в холодный Коннектикут, поэтому мы поехали к нему во Флориду и отметили Рождество с детьми и внуками в отельном люксе в Майами. Как обычно, с нами был Барри, как и вторая жена Эгона Линн Маршал. Моей мамы тогда уже не стало, и на фоне ее утраты и болезни Эгона наша встреча в тот год была окрашена грустью. Тем не менее мы все еще были вместе, большая дружная семья.

Впервые Эгон попал в больницу, когда был в Риме. Он совсем не из тех, кто постоянно жалуется, но тут он начал звонить все чаще и чаще, чтобы поделиться своим беспокойством. Стоит ли ему делать пересадку печени? Возможно ли это? Дети навещали его по очереди. Они с Алексом ездили на термальный спа-курорт в Альбано, где тогда отдыхала его мать Клара со своим мужем. Потом в Рим полетела Татьяна и жила у него несколько недель. Вместе со своим братом Себастьяном Эгон посетил похороны их дяди Умберто. Это был его последний выход в люди – после этого его тут же снова увезли в больницу.

Татьяна приехала в Рим первой. Мы с Алексом приехали утром 10 июня 2004 года. Было очень жарко. Мы купили на улице фрукты и взяли их с собой к нему. Эгон отвел меня в сторону и попросил поговорить с врачами: он беспокоился, что они не говорят ему всей правды. Я пообещала это сделать. Мы засиделись в его палате допоздна, болтали и много смеялись. У него упало зрение и были пятна перед глазами, но в свойственной ему уникальной манере видеть красоту во всем он называл их замысловатым узором на стене. Он непременно хотел посоветовать, куда нам сходить поужинать вечером, но мы не хотели идти в шумный ресторан. Вместо этого мы поспешно вернулись в наши крохотные соседние комнатки в отеле Hassler и заказали еду в номер. Нам троим хотелось быть как можно ближе друг к другу. Мы очень переживали.