Женщина модерна. Гендер в русской культуре 1890–1930-х годов

…непреодолимая в жизни граница между субъектами смещается искусством ‹…› В поэтике художественной модальности появляются новые возможности создания образа я в форме другого или другого в форме я (курсив С. Н. Бройтмана. — Ф. И.)[699].

Смещение гендерной границы — частный аспект этих новых отношений автора и героя. Обратимся к тексту стихотворения Гумилева «Любовь» (оно вошло в цикл «Посвящается Анне Ахматовой» книги «Чужое небо» и написано 6 февраля 1912 года). В роли «другого» здесь выступает «лирик» — объект речи, грамматическая характеристика которого означает лицо как женского, так и мужского пола (он — лирик, она — лирик):

Надменный, как юноша, лирик
Вошел, не стучася, в мой дом
И просто заметил, что в мире
Я должен грустить лишь о нем.

С капризной ужимкой захлопнул

Открытую книгу мою,
Туфлей лакированной топнул,
Едва проронив: не люблю.

Как смел он так пахнуть духами!

Так дерзко перстнями играть!
Как смел он засыпать цветами
Мой письменный стол и кровать!

Я из дому вышел со злостью,

Но он увязался за мной,
Стучит изумительной тростью
По звонким камням мостовой.

И стал я с тех пор сумасшедшим.

Не смею вернуться в свой дом
И все говорю о пришедшем
Бесстыдным его языком[700].

Понимание грамматического статуса слова «лирик» позволяет нам точнее проследить сюжет стихотворения как развитие отношений между говорящим «я» (рассказчиком) и «лириком» (героем). Как пишет Н. Д. Голев, гендерная семантика

организуется многими параметрами. Центральным из них является оппозиция гендерности и агендерности. Агендерность широко представлена в сфере одушевленных существительных, в их числе существительных, традиционно относимых к общему роду[701].

Ученый полагает, что

гендерность в существенной мере дистанцирована от грамматической категории рода. Гендер и род в современном русском языке уже давно живут в параллельных мирах — род определяется по согласовательной потенции существительного…[702]

Обычная для традиционной морфологии «тесная детерминационная увязка гендера и рода», по мнению Н. Д. Голева, –

один из устойчивых лингвистических мифов, поддерживаемых наивным метаязыковым сознанием. Для обыденного сознания характерен поиск пола обозначенного существа для квалификации рода одушевленного существительного, и, наоборот, денотатам, обозначенным словами мужского и женского рода, часто приписываются соответствующие свойства[703].

Итак, слово «лирик» предстает существительным мужского рода и, следовательно, обозначает в стихотворении Гумилева мужчину. На самом деле «лириком» могут быть и поэт-мужчина, и поэт-женщина. Нашей задачей является выяснение гендерной семантики этого существительного общего рода. Версия о том, что «лирик» — это женщина, намечается в свете посвящения Анне Ахматовой цикла, в который входит стихотворение «Любовь». Внешний облик и поведение «лирика» свидетельствуют о том, что эта версия может быть верной. Так обычно выглядит и ведет себя женщина: «с капризной ужимкой захлопнул», «туфлей лакированной топнул», «как смел он так пахнуть духами! Так дерзко перстнями играть!» (курсив мой. — Ф. И.). Но читатель, знающий о том, что к моменту создания стихотворения «Любовь» Гумилев был увлечен творчеством О. Уайльда[704], вправе предположить, что «лирик» — это мужчина.