Женщина модерна. Гендер в русской культуре 1890–1930-х годов

По объему это относительно небольшое произведение, основную часть которого занимает сон главной героини — 18-летней девушки Кати. Обрамляют этот сон две сцены в начале и конце произведения. «Реальные» действующие лица — мать, отец, Катя и два ее брата, 17-летний Ваня и 16-летний Коля. В самом начале дается описание места действия: «Гостиная. У стены большой старинный диван. Вечер. Горят лампы. Через открытую дверь виден накрытый стол; мать вытирает чайные чашки. Ваня у стола читает. Коля в велосипедной шапке лежит на качалке. Катя ходит по комнате»[793]. Эта мизансцена наглядно реализует отправную точку конфликта: мать занята хозяйством, т. е. женским делом, один брат отдыхает после спортивных занятий, второй занят интеллектуальной деятельностью — они ведут себя подчеркнуто по-мужски. Героиня ходит по комнате, не примыкая ни к одной стороне, ни к другой. Первая же ее реплика подчеркивает это промежуточное состояние: «Возмутительно! Прямо возмутительно! Точно женщина не такой же человек»[794]. Дальше следуют ссора героини с братом Колей и рассуждение о женском равноправии. В процессе ссоры Катя высказывает мысль о том, что природа женщин совершенно другая: они не похожи на мужчин, ведут себя по-другому и именно поэтому смогут изменить мир. На что младший брат Ваня ей возражает: «Новой жизни жди от нового человечества, а пока люди те же, все останется по-старому»[795].

Волнение Кати объясняется прежде всего тем, что ей в ближайшее время предстоит принять очень важное для женщины решение. К ней посватался Андрей Николаевич, знакомый Вани. Катя собирается ему отказать, потому что не хочет погружаться в быт. И здесь возникает та же самая проблематика, которая присутствует в упоминавшихся выше прозаических произведениях Гиппиус и Нагродской: Катя, как и героиня «Гнева Диониса», мечтает о профессиональной реализации — хочет окончить курсы и стать доктором. Одна из очевидных причин ее нежелания вступать в брак — отношения отца и матери, которые подробно и безжалостно в этой же сцене описывает Тэффи: мать полностью погружена в хозяйство и занята семьей, отец с утра до ночи пропадает якобы на работе, хотя на самом деле — и это очевидно его детям — по вечерам бывает у любовницы. Но измученная семейной жизнью мать ничего не замечает.

Интересно, что Катя в пылу полемики высказывает мысль, до сих пор пугающую противников феминизма: «Как я вас всех ненавижу. Теперь я равноправия не хочу. Этого с меня мало! Нет! Вот пусть они посидят в нашей шкуре, а мы, женщины, повертим ими, как они нами вертят. Вот тогда посмотрим, что они запоют»[796]. И по воле автора именно это и случается в следующей сцене, когда героиня засыпает и видит сон, в котором полностью реализовано ее желание. На это сразу же указывает авторская ремарка, описывающая полностью изменившуюся диспозицию: «Катя сидит за столом и разбирает бумаги. На диване Коля вышивает туфли. В столовой отец моет чашки»[797]. Здесь уже наоборот: Катя занята мужской деятельностью, а брат и отец — подчеркнуто женской.

Для этой части «фантастической шутки» Тэффи придумала другие костюмы. Отец у нее появляется «в длинном цветном клетчатом сюртуке, широком отложном воротнике и в пышном шарфе, завязанном бантом под подбородком», мать — «в узкой юбке, сюртуке, жилете, крахмальном белье», Коля и Ваня — «в длинных цветных сюртуках, один в розовом, другой в голубом, с большими цветными шарфами и мягкими кружевными воротниками»[798]. Интересно, что новые костюмы героев сочетают как женские, так и мужские предметы гардероба, а также каждый персонаж одновременно сохраняет элементы своего исходного костюма и приобретает детали одежды противоположного пола. В этой тонкой игре можно усмотреть сознательную авторскую установку: герои сохраняют свой биологический пол, но меняют пол социальный, т. е. гендер. Одежда героев, таким образом, тоже работает на общую идею пьесы, откровенно полемическую по отношению к эссенциалистской трактовке пола.

Мотив переодевания и обмена функциями характерен, например, для карнавала — сакрального времени, когда люди ненадолго выпадают из своей социальной роли. Отголоски этого обычая сохраняет наш праздник 8 Марта, когда мужчины на один день перенимают некоторые женские функции. Тэффи просто меняет позиции мужских и женских персонажей, оставляя на месте исходные неравенство, угнетение, ложь. Мена социальными ролями и профессиями производит в конечном итоге необыкновенно комический эффект: