Женщина модерна. Гендер в русской культуре 1890–1930-х годов

И кто виноват? Мама. Зачем она мне с ранних лет внушала этот постыдный страх перед ними, не позволяя ходить одной? Как мучительно было сознавать свое бессилие и ничтожество, невольное и полное подчинение мужчине! Как вырваться из этого подчинения, когда ты всегда находишься в их власти? Из-за этой боязни я теряла прекрасные минуты и даже часы уединения в лесу и поле. Я боялась возможности встретить «мерзавца», который вдруг возьмет и оскорбит. Есть еще время переделать себя, и я буду бороться, как только представится возможность (запись от 22 декабря 1933 года)[1551].

Но еще больший ужас, чем встреча с мужчиной в лесу, у Нины вызывает необходимость или даже возможность повторить материнскую судьбу, которую она изображает как медленное самоубийство путем принесения себя в жертву мужу и детям. Мать

похожа на заработавшуюся ломовую лошадь, которая уже по инерции ходит целый день в жесткой упряжке и возит тяжести, хотя сил нет, и по привычке покорно и терпеливо терпит побои. Мама знает свой долг и будет выполнять его до тех пор, пока совершенно не лишится сил, пока не умрет. Собственное ее «я» и все прочие заботы стоят на втором плане, и если есть время исполнять их, она исполняет, а нет — она спокойно и самоотверженно старается забыть их. ‹…› Мама всю жизнь положила на нас ‹…› А дочери, которым посвящена и на которых загублена вся жизнь, ходят задрав носы и не желают ничего видеть дальше своей маленькой подленькой жизни. Они воображают, в особенности младшая, что недаром созданы для этого света и что одарены необычайными талантами, поэтому грешно тратить время на такие вещи, как уборка по дому, маленькая помощь маме, чтобы утешить ее. Они не желают штопать свои вещи и стирать их и ходят, как нищие, грязные и неряшливые. Три бездушные эгоистки, не любящие мать. А вы загляните в их душу. Боже мой! Чего только нет там? Какие возвышенные и прекрасные идеи, какие мысли и планы! Сколько самоотверженности и героизма, когда, удобно лежа в мягкой постели, они мечтают о своем будущем! (запись от 17 января 1936 года)[1552].

Хотя, как видно из процитированного фрагмента, Нина сопереживает своей маме, в ее записях виден страх идентификации с ней, о котором писали феминистские психологи, отмечая, что девочке необходимо приложить специальные усилия, чтобы преодолеть идентификацию с матерью и развиться в достаточно дифференцированную личность[1553]. Легализацией права на другую женскую судьбу является как раз подчеркивание разрыва с традицией материнского самопожертвования, выбора для себя иной, новой, модели женственности: