Женщина модерна. Гендер в русской культуре 1890–1930-х годов

Несмотря на всю неоднозначность, женские образы у позднего Сологуба, безусловно, становятся более гармоничными. Персонажи-женщины в этот период его творчества часто проявляют себя в танце, как Ортруда в «Творимой легенде», Шаня, Манугина и Маруся в романе «Слаще яда». Это уже не дикие и грубые пляски из «Мелкого беса», а прекрасное выражение души через движения тела. Продолжает развиваться мотив языческой красоты женщины, причем тайное «язычество» противопоставляется механистически исповедуемому мещанскому христианству, внешней его стороне: Шаня в романе «Слаще яда» досадует, что ее счастье зависит от венчания, от признания ее любви чужими людьми (обратим внимание на то, что и сам Сологуб несколько лет жил с Чеботаревской невенчанным).

Становятся типичными для Сологуба образы сестер и близких подруг: гармонизация отношений между женщинами свидетельствует о гармонизации самих женских образов. Сестры в зрелых романах Сологуба — это Елисавета и Елена («Творимая легенда»), кузины Милочка и Лиза («Заклинательница змей»), в том же романе «дорогой сестрицей» называет Веру Ленка. Своего рода сестринская связь, переходящая в лесбийскую, возникает между королевой Ортрудой и ее наперсницей Афрой. Обратим внимание на то, что Афра — единственная, кого Ортруда так и не разлюбила.

Появляется в зрелых романах Сологуба и идеальный, мифологизированный женский образ: творчество писателя теперь тяготеет к «творимой легенде». Елисавета отказывает Петру, говоря, что он любит не ее, а идеальную Первую Невесту. В «Творимой легенде» подробно развит миф об Альдонсе и Дульцинее, грубой реальности и прекрасной мечте. Женским образам многократно присваивается царственное величие. Как мы уже упомянули, подобно «царице» решает свою судьбу Елисавета (явная параллель с образом королевы Ортруды); об учительнице в колонии Триродова говорится, что она подошла к уряднику походкой царицы; многократно «королевой» названа Вера («Заклинательница змей»).

Таким образом, мы видим достаточно резкий перелом в изображении женских образов у Сологуба, пришедшийся на творчество конца 1900-х годов. Неприятие женского начала сменяется восхищением перед ним, героини выходят на передний план и начинают играть более важную роль, чем герои-мужчины.

Наиболее значимым с точки зрения «женского вопроса» является предпоследний роман писателя, «Слаще яда», в котором обрисовано множество женских образов и напрямую ставится вопрос о роли женщины в обществе. С самого начала в романе, посвященном истории соблазненной девушки Шани и ее обманутой любви, прослеживается тенденция к обобщению. Шаня рассказывает своему возлюбленному Евгению историю повесившейся соседки, чья любовь также была обманута. Мать Шани грубо, по-мещански заявляет матери Жени: «Да ты-то что ершишься! ‹…› Что муж-то твой генералом будет! Так еще пока будет, да и то он, а не ты. А у нас, у баб, звезды-то у всех одинаковы»[398]. Она же, тоже своеобразно обобщая, говорит дочери о любви: «Ах, Шанька, все-то мы — дуры набитые, все наше женское сословие»[399].

Более глубокого и близкого авторскому уровня осмысления женская тема достигает в речи Маруси, Шаниной подруги, обращенной к Евгению и его товарищу Нагольскому: «Вы, господа мужчины, создали весь современный строй и удерживаете в нем свое господство. Пусть будет так, как вы хотите. И все-таки ваша сила только до тех пор, пока мы, слабые создания, хотим быть вашими госпожами или вашими рабынями»[400]. Как уже говорилось выше, победа и поражение женщины для Сологуба постепенно сливаются, поэтому быть рабыней и госпожой — одно и то же. Этой системе отношений он и его героиня противопоставляют принцип равенства:

…мораль товарищей только создается нами, женщинами. Искусству быть товарищами вам придется поучиться у нас, умеющих, отдавая, становиться богаче. Товарищеский дух воцарится над землею тогда, когда Альдонса и Дульцинея сольются в один еще неведомый нам образ[401].

Так устами своей героини Сологуб говорит о мужском «строе» и мужском мире. На уровне сюжета женщина скорее проигрывает в противостоянии с мужчиной, но вопрос о ее положении уже поставлен.